@темы: Картинки, Чисто поржать

---

18.12.2015 в 15:04

Пишет  Добрые новости:

Евгений Леонов. Письма сыну

«Ленинград. 3.Х.74

Андрюша,
ты люби меня, как я люблю тебя. Ты знаешь, это какое богатство – любовь. Правда, некоторые считают, что моя любовь какая-то не такая и от нее, мол, один вред. А может, на самом деле моя любовь помешала тебе быть примерным школьником? Ведь я ни разу так и не выпорол тебя за все девять школьных лет.

Помнишь, ты строил рожи у доски, класс хохотал, а учительница потом долго мне выговаривала. Вид у меня был трижды виноватого, точно я стою в углу, а она меня отчитывает как мальчишку. Я уже готов на любые унижения, а ей все мало: «Ведь урок сорван… – ведь мы не занимаемся полноценно сорок пять минут.. – ведь сам ничего не знает и другим учиться не дает… – ведь придется вам его из школы забрать… – ведь слова на него не действуют…»
Пропотели рубашка, пиджак и мокасины, а она все не унималась. «Ну, думаю, дам сегодня затрещину, всё!» С этими мыслями пересекаю школьный двор и выхожу на Комсомольский проспект. От волнения не могу сесть ни в такси, ни в троллейбус, так и иду пешком…

Женщина тащит тяжелую сумку, ребенок плачет, увидев меня, улыбается, спиной слышу, мать говорит: «Вот и Винни-Пух над тобой смеется…» Незнакомый человек здоровается со мной… Осенний ветерок обдувает меня. Подхожу к дому с чувством, что принял на себя удар, и ладно. Вхожу в дом, окончательно забыв про затрещину, а увидев тебя, спрашиваю: «Что за рожи ты там строил, что всем понравилось, покажи-ка». И мы хохочем.

И так до следующего вызова. Мать не идет в школу. А я лежу и думаю: хоть бы ночью вызвали на съемку в другой город или с репетиции не отпустили бы… Но Ванда утром плачет, и я отменяю вылет, отпрашиваюсь с репетиции, я бегу в школу занять свою позицию в углу.

Какие только мелочи достойны наших переживаний…

Я оттого и пишу эти письма, чтобы исправить что-то неправильное, и выгляжу, наверное, смешным и нелепым, как некоторые мои персонажи. Но ведь это я! В сущности, дружочек, ничего нет проще живой тревоги отцовского сердца.

Когда я один, вне дома, тоскуя, вспоминаю каждое твое слово и каждый вопрос, мне хочется бесконечно с тобой разговаривать, кажется, и жизни не хватит обо всем поговорить. Но знаешь, что самое главное, я это понял после смерти своей мамы, нашей бабушки. Эх, Андрюша, есть ли в твоей жизни человек, перед которым ты не боишься быть маленьким, глупым, безоружным, во всей наготе своего откровения? Этот человек и есть твоя защита.

А я уже скоро буду дома.

Отец»

Больше там

@темы: Цитата

---

Динамика интимных отношений

Вот чем они теперь занимаются? Ран ругается сквозь зубы и обещает Балинезу одну смерть изощреннее другой (например, с использованием оливковых косточек и кунжута), Оми пытается успокоить старших товарищей и убедить их вести себя разумно. На Кена с его проблемами уже никто не обращает внимания, потому что на сцену вышел Кудо Йоджи, человек и идиот.

Обожаю этот фик

@темы: Чисто поржать, WK, Цитата

---

Это я удачно проснулась))

Каждый пункт по отдельности невероятно прекрасен. Особенно первый

15.12.2015 в 06:11

Пишет  Diary best:

Пишет  ~Disharmony~:

Несколько причин носить килт в наши дни
1. Тебя замечают даже гетеросексуальные парни.
2. Незнакомые девушки интересуются насчет твоего нижнего белья.
3. Можно чесаться везде, где чешется.
4. И, кстати, чешется гораздо меньше — вентиляция, вот это всё.
5. Можно презрительно называть панков конформистами.
6. Бывают моменты, когда операции с молнией на ширинке находятся за пределами ваших возможностей.
7. Женщины слегка переживают, когда ты выходишь из машины.
8. Девушки любят отчаянных парней, а чтобы носить килт, нужно быть отчаянным.
9. И драпать с поднятым килтом гораздо удобней, чем со спущенными штанами.
10. Тебя скоро начнут узнавать (если ты носишь его постоянно).
11. В трёх словах — карманы для пива.
12. Мы десятилетиями бессовестно разглядывали женские ноги. Время подставить щеку.
13. На вопрос "что у тебя под ним", можно ответить: "помада".
14. Если он хорош для Шона Коннери, Мела Гибсона, Эдриана Пола и этих бравых ребят из королевской шотландской гвардии — он хорош и для меня.
15. Безошибочная Система Отслеживания Придурков — на человека, который ухмыляется со словами "классная юбочка", можно уже не тратить времени.
16. Для лысых — можно снова почувствовать, как ветер играет твоими волосами.
17. Дополнительный элемент неожиданности, если в драке ты бьешь кого-то ногой в голову.
18. И, цитируя Мела Гибсона в "Храбром сердце" — "СВААААБООООДАААА!!!"

Не свое | Не Бест? Пришли лучше!

@темы: Чисто поржать, Цитата

---

Люди, кто хорошо помнит WKшный оф.арт: меня глючит, или где-то был у нас Йоджи с закрытой шеей? Шарф, кашне, боа, Аин свитер?
Если что, специально искать не надо: мне в принципе ни для чего, просто втемяшилось глянуть чем ему теперь засосы прикрыть

@темы: За спрос не бьют в нос, WK

---

Агорафобия, 4

Здесь начинается секс наркотики рок-н-ролл и обсценная лексика. Рейтинг главы NC-18.
Предыдущие главы по тегу.

- Нет, он все-таки ненормальный! - Кен отбрасывает журнал и раздраженно ерошит волосы.
- Кто? - Йоджи поворачивается спиной к зеркалу, заглядывая себе через плечо. Поднимает воротник рубашки. Белую или с леопардовым принтом? Или...
- Цунами.
Йоджи на мгновение замирает. Потом отворачивается от зеркала и начинает медленно расстегивать пуговицы.
- А что такое?
- Да ты только посмотри! - Кен снова подбирает журнал и, быстро пролистав до нужной страницы, протягивает ему.
На странице - ряд укрытых простынями маленьких детских трупов.
- Их похитили, изнасиловали и содрали кожу. Заживо.
Йоджи передергивается.
- Кто это сделал?
- Какие-то ублюдки из круга олигархов.
Йоджи снимает рубашку, вытаскивает из шкафа черный укороченный топ и, прижав к груди, скептически рассматривает себя.
Не Хайдер.
Он сам не знает, почему это важно.
- Попомни мое слово, он больной. А учитывая, что этого Цунами в лицо никто не видел - может, их там целая компания извращенцев.
- Да ладно, - говорит Йоджи. - У него просто буйное воображение.
- Вот именно. - Кен выразительно стучит себя по лбу. - Буйное.
Кен Хидака - простой добрый парень, он переживает за нарисованных детей почти как за настоящих.
Может, поэтому он - лучший друг Йоджи.
- Кенкен, ну ты как не японец. И потом, ты же сам дрочишь на эту мангу с самого первого выпуска - а теперь что же, автор виноват, что сделал тебе интересно?
- Иди ты, - говорит Кен. - И вовсе я не дрочу. Мне просто уже интересно, чем всё это кончится.
Йоджи бесповоротно решает в пользу черного топа. Натянув его, проверяет, хорошо ли застегнуто колечко в ухе.
- Ладно, я пошел.
- Ты до утра?
- Скорей всего.
- Я тебе тогда ключ оставлю.
- Ага, спасибо… Слушай, Кен… резинки есть?
Кен ухмыляется.
- В тумбочке возьми, в верхнем ящике.
Йоджи находит начатую пачку Halo Soccer, выуживает оттуда упакованный в фольгу яркий кругляшок. Подумав, отсыпает на ладонь еще пару штук.
Оптимизм - не порок.
- Юрико не пересчитывает? - на всякий случай спрашивает он.
- Вот еще, - фыркает Кен. - Мы друг другу доверяем.

Ночь определенно удалась: Йоджи лежит на красном дерматиновом диванчике, склонив голову на стройные колени блондинки по имени Киеко, пока ее подружка - Мичиру - выстукивает какой-то замысловатый мотив на его ребрах. У Киеко нежные губы и теплые мягкие груди под шелковой кофточкой; а то, что вытворяют пальчики Мичиру под его топом - это просто…
В кармане раздается “Endless Rain”, едва различимый сквозь бит клубной музыки. Йоджи виляет бедрами, добираясь до телефона.
На дисплее светится номер Шульдиха.
- Алло?
- Йоджи... вы можете сейчас приехать?
- Что-нибудь случилось?
- Да, я… плохо себя чувствую.
Йоджи хмурится и, подобрав ноги, садится на диване.
- У вас что-то болит?
- Э-э-э… живот...
Музыка грохочет так, что голос в трубке едва слышен. Йоджи жестом извиняется перед девушками и отходит подальше от танцпола.
- Температура?
- Я не знаю…
- Ложитесь в постель. Я приеду.
Йоджи нажимает отбой и смотрит на часы. Три двенадцать.
К счастью, у агентства есть собственный штат медиков, доступных в любое время суток. В ожидании такси Йоджи звонит доктору Табате, диктует ему адрес и договаривается о времени прибытия.
Хуже всего - что у него до сих пор стоит.

Когда он заходит в подъезд, Табата уже сидит в кресле под искусственным кленом. По пути наверх Йоджи коротко предупреждает его о странностях своего нового подопечного. Открыв дверь, он просит доктора подождать в гостиной.
Шульдих лежит ничком на самом краю кровати, подложив сложенные руки под голову. На полу рядом с ним - раскрытая книга. Йоджи впервые видит, чтобы кто-то читал в такой позе.
При его появлении Шульдих поднимает голову, заталкивает книгу под кровать и садится, скрестив ноги.
- Привет, - весело говорит он.
- Как вы? Я привез врача…
- Врача? - Шульдих хмурится. - Я не просил врача. Уже всё в порядке.
- Да, но…
Шульдих зло прищуривается, скулы его розовеют.
- Я не просил врача!
Йоджи подступает ближе к кровати, нависает над ним.
- Ну вот что, - закипая, говорит он. - У меня был выходной - и, черт побери, мне нравилось, как я его проводил. Вы мне должны. Сейчас я позову доктора сюда - и вы позволите ему себя осмотреть. Ясно?!
С минуту Шульдих сверлит его глазами - а потом упрямо поджатые губы вдруг искривляет усмешка.
- Как скажете. Не нужно на меня орать.
Йоджи приглашает доктора. Представившись, тот расспрашивает пациента о самочувствии, диете и привычках. Некоторые вопросы Йоджи старательно пропускает мимо ушей - это явно больше того, что он хотел бы знать о Шульдихе. Тот злорадно косится на него, рассказывая об особенностях работы своего организма.
Доктор просит лечь и оголить живот. Шульдих вытягивается на кровати, задирает футболку. Штаны, вечно чуть слишком широкие в талии, сползают на бедра.
Йоджи вспыхивает, будто ему надавали пощечин. Смотреть на этот бледный впалый живот, на рыжие завитки, выбившиеся из-под пояса джинсов - невыносимо, но и отвести глаза почему-то не получается.
Доктор садится на стул рядом с кроватью, обрабатывает руки дезинфикатом, трет ладони, согревая их.
- Расслабьтесь. Дышите ровно.
Куда там: чертов псих напрягается, будто его растянули в пыточной, вздрагивает, вжимается в постель.
Йоджи Кудо, вас вызывает Земля! Не стой столбом, делай что-нибудь.
Йоджи подсаживается на кровать с другой стороны, берет Шульдиха за руку: медленно разминает, массирует пальцы, чертит окружности на ладони.
Это работает. Шульдих успокаивается, затихает, будто прислушиваясь. Доктор внимательно прощупывает ему живот.
- Здесь чувствуете что-нибудь? А тут?
- Нет. Нет. Йоджи…
- М?
- Вы мне что там, сердечки рисуете?
Йоджи прыскает. Он правда рисовал что-то такое?
Доктор укоризненно смотрит на них обоих. Йоджи извиняется.

- Я ничего не нашел, - вполголоса говорит Табата, когда Йоджи провожает его до двери. - Физически он вполне здоров. Приступ ипохондрии, возможно? Но если боли возобновятся, лучше обратиться в клинику для более детального обследования.
- Йоджи! - кричит Шульдих из комнаты. - Принесите мне бренди.
Йоджи находит в кухне початую бутылку и, захватив бокал, возвращается к нему.
- Еще что-нибудь?
Шульдих нюхает наполненный бокал, задумчиво рассматривает на просвет.
- Это хороший бренди. Не следует вам оставлять нас наедине.
- Простите, Шульдих-сан, - сдержанно возражает Йоджи. - Я на работе.
- Разве? - Шульдих с наигранным недоумением приподнимает бровь. - А по-моему, у вас всё еще выходной. Послушайте, Йоджи: я был хорошим мальчиком и дал себя осмотреть, как договорились. Теперь вы мне должны.
По правде говоря, в крови у Йоджи еще плещутся несколько стаканов “Май Тай”.
Наверно, именно поэтому он соглашается.
Шульдих не дает ему сходить за вторым бокалом: усаживает на кровать и вручает свой. Делает медленный тягучий глоток прямо из горлышка.
- Так что там с убитыми детьми? - вдруг спрашивает Йоджи.
- А… - Шульдих морщит нос и снова подносит ко рту бутылку. - Это Такамору. Дурное семя, вся их семейка.
Йоджи отпивает из бокала.
- Ваш Хайдер на них работает. - Он помнит, что речь всего лишь о манге. С чего вдруг его голос звучит обвиняюще?
Шульдих улыбается:
- Хотите спойлер, Йоджи? - Тянется к самому его уху, так близко, что от дыхания по шее бегут мурашки. - Хайдер не работает ни на кого. Даже на Крофтона. Он - сам за себя.
Бренди обжигает горло, Йоджи откашливается. Шульдих захватывает зубами вдетое в мочку кольцо, легонько тянет; потом проводит рукой ему по затылку, снизу вверх, запускает пальцы в волосы, не сильно, но ощутимо удерживая на месте, и, мазнув губами по щеке - целует.
Йоджи отвечает сразу, не задумываясь - всем телом.
Шульдих отстраняется, забирает у него бокал и вместе с бутылкой ставит на пол. Оборачивается: смотрит насмешливо, выжидательно.
Йоджи сминает в кулаке подол топа, стаскивает его через голову, одним движением - так, чтобы не расцеплять взглядов больше чем на секунду.
- Смело, - со сдержанным интересом говорит Шульдих. - Это ваш обычный стиль?
У Йоджи перехватывает дыхание, будто ему врезали под дых. Это похоже на полет - только не вверх, а вниз, в черную ледяную воду.
Он сидит на пятках, чуть ссутулившись, уронив руки на колени. Воздух в плохо натопленной комнате холодит, заставляя остро ощущать себя: плечи, лопатки, выставленные напоказ соски.
Может, это и не худший момент во всей его жизни - но определенно один из тех, что запоминаются надолго… навсегда.
И потом, когда мертвая вода почти сомкнулась над его головой - Шульдих толкает его, опрокидывая на постель, буквально набрасывается, усевшись верхом, терзает ему шею губами, зубами, гладит и тискает - беспорядочно, всюду, куда хватает рук.
- Ты сволочь...
- Ага. И ты меня хочешь.
- А ты?
- Угадай с трех раз. - Он трется пахом о Йоджин торчащий колом член, прижимается всем телом. Волосы его щекочут лицо, попадают в рот - Йоджи отплевывается, ерзает под ним, удерживая за пояс джинсов, усаживая на себя - сильнее, сильнее, сильнее… Шульдих отталкивает его руки, раздевается сам; Йоджи спихивает его на кровать, брыкается, высвобождаясь из штанов.
- Ёб твою… - выдыхает Шульдих где-то у него под ухом.
- Что?
- Смазка в ванной.
- Обойдемся.
Шульдих поднимает голову, с сомнением смотрит на него:
- Знаешь, лучше бы...
- К черту, - нетерпеливо обрывает Йоджи. Он знает одно: никто из них больше не слезет с этой кровати, пока не...
Пока всё не станет так, как должно быть.
Шульдих улыбается - от этой улыбки замирает под ложечкой, как на крутом вираже американских горок - дразнит его, поглаживая кончиками пальцев по лицу:
- Так сильно хочешь?
Йоджи ловит их губами, втягивает в рот, облизывает, обсасывает с непристойным хлюпающим звуком.
Шульдих рвано выдыхает и отнимает ладонь.
- Раздвинь ноги.
Йоджи сгибает ноги и разводит колени в стороны. Шульдих трогает его мокрыми пальцами - и это так интимно, так чувственно, так… Йоджи вскидывает руку ко рту, кусает ребро ладони, чтобы не начать скулить.
- Тебя уже трахали раньше?
- Да, - признается Йоджи.
- Давно?
- Нет, - врёт Йоджи.
- Хорошо. Потому что у меня не хватит терпения быть осторожным.
- У меня тоже, - говорит Йоджи.
Шульдих устраивается у него между ног, вздергивая их повыше; скользит влажным, твердым в ложбинке между ягодиц. Склоняется к самому лицу и тоном, полным не то обещания, не то угрозы, сообщает:
- Ты напросился, бэби. Прими это как мужчина.
Йоджи смеется, не узнавая собственного голоса, закусывает прыгающие от смеха губы - и в этот момент Шульдих начинает вставлять ему.
Это больно, чертовски больно. Йоджи запрещает себе зажиматься, запрещает себе стонать, не дает себе вспомнить, что тот, другой, на студенческой вечеринке полгода назад, был куда нежнее… Голодный огонь, который горит в нем - сильнее боли, жарче похоти - требует жертвы, и Йоджи приносит себя в жертву: не потому, что хочет этого - а потому, что иначе нельзя. Его знобит и лихорадит одновременно, он не дрожит - вибрирует томительным щекотным предвкушением. Удовольствие нарастает, стекаясь из отдельных ручейков: из боли, смирения, доверия, горячей пульсации в до предела растянутой заднице, пальцев Шульдиха, переплетенных с его пальцами, ладони Шульдиха, обнимающей его член - и наконец, выплескивается ярким, до цветных кругов перед глазами, оргазмом.

Шульдих сползает на простыню, закидывает ногу ему на бедро - тяжелый, разгоряченный, влажный от пота. Лежать с ним в обнимку - почти так же приятно, как лежать под ним.
“Хорошо... - медленно думает Йоджи. - ...мне… так… хорошо… “
Лужица спермы подсыхает у него на животе; между ягодиц влажно и липко. И саднит - но это как ломота в мышцах после тренировки: награда хорошо поработавшему телу.
Веки слипаются. Ничего, ведь сегодня воскресенье: будет время отоспаться.
Воскресенье.
День Рёцу.
Некоторое время Йоджи лежит, собираясь с мыслями. Он отчаянно не хочет спрашивать - но ему просто необходимо знать.
- Если я должен убраться из твоей постели до прихода Рёцу - скажи мне об этом.
- При чем тут... - Шульдих ворочается, сонно почесывает голову; наконец, приподнимается на локте. - Ты думаешь, мы с ним кто - влюбленная парочка? Рёцу получает деньги за то, что подставляет мне задницу. - И, помолчав, добавляет: - Если тебе это важно - могу сказать, чтобы не приходил.
Если это важно?!
- ...потому что ты нашел себе задницу подешевле? - с горькой насмешкой подсказывает Йоджи.
- Типа того, - хмыкает Шульдих. - А теперь спи.
Он снова падает на подушку, обхватывает Йоджи поперек живота и утыкается ему в плечо.
Йоджи высвобождается из его объятий и садится в изножье кровати, укутав колени одеялом. Шульдих переворачивается на спину, с минуту лежит, не открывая глаз. Потом со вздохом садится в той же позе, подтянув колени к груди - на другой стороне кровати.
- Слушай, чего ты хочешь? Чтобы я на тебе женился теперь?
Йоджи безотчетным жестом похлопывает себя по губам. Усталость наваливается, дальнейший разговор кажется бессмысленной, физически выматывающей работой.
- Не делай вид, будто я тебя напоил и отымел, - не дождавшись ответа, продолжает Шульдих. - Ты так откровенно напрашивался - я просто не мог отказаться. Слишком мало в мире людей, которым… - Он осекается и, досадливо тряхнув головой, тянется за бутылкой.
Йоджи выползает из-под одеяла и начинает собирать свою одежду.
- Тебе же понравилось, - роняет Шульдих ему в спину.
- Ага, - ровно говорит Йоджи. - Спасибо за доставленное удовольствие, Шульдих-сан. Надеюсь, вас это тоже развлекло.
Он натягивает трусы и, взяв остальное в охапку, идет к двери.
- Йоджи, - окликает Шульдих.
- Отъебись, - коротко, зло говорит Йоджи.

Он делает воду погорячее - насколько можно терпеть - выдавливает на руку любимый гель с ароматом каттлеи. Чувственные впечатления - звуки, запахи, прикосновения - верное средство от плохих мыслей.
Некоторое время Йоджи бездумно скользит ладонями по плечам, груди, животу. Заводит руку назад, опасливо ощупывая себя.
Да что с тобой такое, Йоджи? Что на тебя нашло? Ты же всегда любил женщин - кроме того единственного раза, с Икедой: просто чтобы иметь представление, от чего отказываешься.
Я не знаю. Не знаю. Это как…
...цунами.
“...нашел себе задницу подешевле?”
“Типа того”.
Брось, Йоджи; ты знаешь, что дело не в этом.
Допустим. А в чем?
Он хотел почувствовать себя… желанным.
Не тебе осуждать его. На его месте ты наверняка сделал бы так же.
А на своем - ты вообще не имел права этого делать. Он - твоя работа, забыл?
У меня выходной...
Это даже не смешно, Йоджи. Это - жалко.
А теперь позвони и расскажи Кроуфорду.
“Алло, Кроуфорд-сан. Я только что переспал с человеком, которого вы доверили моим заботам. Мне было с ним хорошо - да что там, великолепно. О-ху-ительно. И если он захочет повторить - я не скажу ему «нет». Просто не смогу”.
Так? Так, Йоджи?
Так.
Ну вот и хватит корчить из себя принцессу.

Он выключает воду, одевается и возвращается в комнату Шульдиха. Тот сидит за компьютером, подперев подбородок рукой, рассеянно водит пальцем по клавиатуре.
- Прости, - говорит Йоджи. - Я вспылил… Это было глупо.
С минуту Шульдих молча смотрит на него, по-детски приоткрыв рот. Потом вместе со стулом выезжает из-за стола, притягивает Йоджи к себе на колени и целует.
- Ты охрененный, - говорит он, на секунду оторвавшись от Йоджиных губ.
И всё становится хорошо.

tbc

@темы: OTP, WK, Агорафобия

---

Агорафобия, 3

Любовник Шульдиха, сакура "теперь банановый" и кое-что еще)

В среду после ужина он знакомится с Рёцу - таким именем представляется коротко стриженый блондин, которому Йоджи открывает дверь. У него открытое умное лицо и красивое тело, явно тренированное во всех нужных местах.
- Привет, - говорит он так, будто они знают друг друга сто лет. - Шу-тян у себя?
Шу-тян?!
- Опаздываешь, бэби. Заставляешь ждать… - Шульдих возникает в проеме своей двери. Длинным картинным жестом отводит волосы назад, так же длинно и неестественно тянет слова. Йоджи мысленно кривится. - Не оправдывайся: ты знаешь, что мне плевать на твои причины.
- Я искуплю! - Рёцу покаянно всплескивает руками.
- Да уж придется. - Шульдих берет его за пуговицу на рубашке и тянет к себе. - Йоджи, не могли бы вы побыть в своей комнате? Не хочется вас смущать. Мы иногда… шумим.
- Особенно когда поём песни Siam Shade после пары бокалов красного, - со смехом подхватывает Рёцу. - Стойте, я сказал “поём”? Поправка: орём. Уши мои ты точно изнасиловал с особой жестокостью.
- Неженка! - Шульдих разворачивает его и тычком направляет вперед. - Это я тебе еще из Rage ничего не пел.
Йоджи нравится Рёцу. По крайней мере, ему хочется так думать.
Рёцу не сделал ему ничего плохого.

Йоджи пробует читать, но слова проходят мимо сознания, как сухой песок сквозь пальцы. Он задремывает с книгой на животе и просыпается от стука в дверь. За окном - пронизанная огнями маслянистая темень. Йоджи задергивает штору, прежде чем открыть.
- Я вас разбудил? - В голосе Шульдиха нет ни намека на раскаяние. - Йоджи, я что-то проголодался.
- Всё, что осталось от ужина - в холодильнике. - Йоджи отдает себе отчет, что это звучит не очень-то вежливо, но какого черта...
- Вам платят не за то, чтобы я искал себе там что-то в холодильнике, - вкрадчиво возражает Шульдих. - И потом, я бы съел чего-нибудь сладкого.
Вздохнув, Йоджи идет на кухню. Открывает банку адзуки, сливает жидкость, перетирает фасоль в пюре. Шульдих берет стул и устраивается рядом, с любопытством наблюдая за его действиями.
- Где вы научились готовить?
- Дома. - Йоджи расслабляется: привычная незамысловатая работа успокаивает, навевая приятные воспоминания. - В Нагое.
- Вы родились в Нагое?
- Да. А вы?
- В Дюссельдорфе. Это в Германии, - снисходительно поясняет Шульдих.
Йоджи запекает яблоко в микроволновке, снимает кожицу и выскребает мякоть в миску. Добавляет творог.
- Вы переехали в Японию еще до… болезни? - Он приглушает голос, пытаясь смягчить возможную бесцеремонность вопроса.
- Нет.
- Нет? Но как вы выдержали перелет?
- А я и не выдержал, - с коротким смешком признается Шульдих. - Просто на тот момент деваться было уже некуда. Порция транквилизатора внутримышечно - лучшее, что я вынес из этого вояжа.
Йоджи сыплет в миску сахар, муку и крахмал и начинает перемешивать.
- А ваша семья?
- У меня нет семьи, - беспечно отзывается Шульдих.
- Жаль.
- Меня или их?
- Вас. Их я не знаю.
- Меня вы тоже не знаете. - Он предостерегающе качает пальцем, потом запускает его в тесто и облизывает.
Йоджи хочется шлепнуть его по руке. Или отвернуться. Или...
Он высыпает орехи на доску и начинает рубить их ножом.
- Вдруг я ублюдок, каких мало? - Шульдих берет орешек, подбрасывает, ловит ртом. - Вдруг я натворил что-нибудь такое, что им только и оставалось вышвырнуть меня из своей жизни?
Йоджи думает о своей семье. Смогли бы они отказаться от него, если бы он совершил преступление? Опозорил их? Не оправдал их надежд?
Смог бы он жить после этого?
- Ублюдками не рождаются, - твердо говорит он. - Любое зло - продукт человеческого взаимодействия. Боль, вывернутая наизнанку. Боль, которую мы отказываемся принять...
- О, вы настроены поговорить о возвышенном? - Шульдих насмешливо дергает бровью. - Может, расскажете мне о цветении сакуры?
- Э-э-э… зачем?
- Помогите моей музе. В “Охотниках” скоро будет эпизод, связанный с цветением сакуры. Я смотрел видео, читал описания классиков и современников, но у меня так и не сложилось… знаете… ощущения.
Йоджи машинально облизывает ложку.
- Как давно вы в Японии?
- Три года.
- Вы правда никогда не видели цветения сакуры?
Шульдих раздраженно закатывает глаза:
- Ладно, начнем сначала. Привет, меня зовут Шульдих, и у меня в голове какой-то баг, который не дает мне пойти полюбоваться вашей гребаной сакурой. Так понятней?
Йоджи бросает ложку, наклоняется к нему, опираясь локтями о стол - почти что лоб в лоб:
- Слушайте, да она у вас во дворе растет. Двор глухой, там сейчас темно и наверняка никого нет. Если осмелитесь - я вас отведу.
Шульдих молчит с непонятным выражением на лице, покусывая ноготь большого пальца. Йоджи сам не знает, с чего вдруг напустился на него - но, черт, как-то даже полегчало...
- Решайтесь, - уже мягче добавляет он. - Я буду рядом. Если что-то пойдет не так - разворачиваемся и возвращаемся. В любой момент.
- Оке-е-ей… - медленно говорит Шульдих.
Йоджи кивает, окидывает его взглядом:
- Наденьте что-нибудь потеплее. У вас ведь есть что-нибудь? Десяти минут хватит, чтобы собраться?
Шульдих уходит к себе и возвращается в джинсах, толстовке с капюшоном и девственно-белых кроссовках. Йоджи туго зашнуровывает гриндерсы, надевает плащ и на всякий случай опускает в карман блистер с успокоительным.
Он чувствует себя так, будто собирается на боевое задание.
Он чувствует себя как ребенок, которому впервые разрешили самому сходить за мороженым.
Он чувствует себя очень, очень взрослым.

Электронное табло отсчитывает цифры в обратном порядке, как секунды до взрыва. Семь. Шесть. Пять… Шульдих забился в угол стеклянной кабинки, крепко упершись ногами в пол, сунув руки в карманы джинсов. Огни этажей отражаются на его лице бегущими бликами, снизу вверх.
- Вам не обязательно смотреть сейчас, - говорит Йоджи. - Просто закройте глаза.
- Вам не обязательно контролировать меня каждую минуту. - Шульдих усмехается из-под растрепанной челки. - Просто закройте рот.
Лифт приземляется с мягким, едва ощутимым толчком. Двери разъезжаются в стороны. Йоджи выходит первым. Какой-то сильно припозднившийся сараримен радостно спешит к ним, но натыкается на полный неприкрытой угрозы взгляд и, круто затормозив, сворачивает к соседнему лифту.
Прищурившись, Йоджи обводит глазами холл. Чисто.
Шульдих не двигается с места.
Двери начинают закрываться. Йоджи снова нажимает кнопку и, на всякий случай подоткнув створку плечом, протягивает ему руку:
- Вперед.
Шульдих вскидывается и, демонстративно игнорируя его, выходит на площадку.
Они пересекают просторный холл и спускаются по ступенькам во внутренний двор.
- Дождь, - с каким-то удивлением замечает Шульдих. Изо рта его вырывается облачко пара.
Зябкая апрельская морось будто только и ждала их появления, чтобы зарядить настоящим дождем. Кончики пальцев немеют, волосы противно липнут к шее. Йоджи снимает плащ и набрасывает Шульдиху поверх толстовки. Тот фыркает себе под нос, но не отказывается.
Йоджи ведет его в середину двора, где шелестит ветвями старая раскидистая сакура. В свете фонаря мокрые черные ветки отдают глянцем. В лужах под ногами россыпью плавают бледные лепестки.
Шульдих запрокидывает голову, подставляясь дождю. Срывает пригоршню цветов, растирает в ладонях, подносит к лицу. Йоджи терпеливо ждет, обхватив себя за плечи. Остро не хватает сигареты - хотя бы просто вставить между зубами, чтобы перестали стучать.
Шульдих оборачивается к нему. Глядя в лицо, тянется к верхушке большой ветки у Йоджи над головой, берется за нее и резко, сильно встряхивает. С ветки обрушивается водопад ледяной воды.
Позорно взвизгнув, Йоджи запоздало отскакивает в сторону.
Убью сволочь!
Шульдих отбегает на несколько шагов, настороженно покачивается на носках кроссовок, с ухмылкой глядя на него. Йоджи делает несколько ложных выпадов, кружит его по двору, постепенно загоняя в угол, и наконец, метнувшись вперед, хватает за ворот толстовки. Шульдих выкручивается - плащ падает в лужу, оба топчут его ногами, - пинается, Йоджи притискивает его к стене, всунув колено между его ног, наваливается всем телом. Шульдих ржёт:
- Брейк, брейк!
Он шумно дышит, глаза блестят отраженным уличным светом, рыжие патлы всклокочены и пьяно пахнут мокрой травой.
Йоджи отстраняется.
- Домой, - сдержанно командует он. - Порезвились и хватит. Простудитесь еще.
С плаща течет на пол все восемь этажей, развешивать его приходится над ванной. Когда Йоджи встряхивает его, из кармана выпадает растоптанный блистер с лекарством.

- Ваши таблетки, Шульдих-сан.
Это уже ритуал. Йоджи привык к этой фразе. Смирился, что Шульдих не обращает на него внимания. Выбрал угол стола, на котором удобно оставить поднос. К утру тот всегда оказывается пуст - это главное.
Сегодня весь стол завален цветными распечатками. Йоджи осторожно сдвигает их в сторону, чтобы освободить место - и вдруг застывает.
- Что… это такое?
- Новый персонаж, - не отрываясь от монитора, поясняет Шульдих. - Кодовое имя “Тайванец”.
- Почему у него моя татуировка?
- Она мне понравилась.
- Вы всегда просто берете то, что вам понравилось?
Шульдих откидывается на спинку кресла и с легкой усмешкой смотрит на него:
- Йоджи, я не забрал вашу татуировку. Она на месте, проверьте.
На минуту Йоджи просто немеет. Приходится немного отдышаться, чтобы снова обрести дар речи.
- Это что, мать вашу, спор об авторских правах на интеллектуальную собственность?! Может, у вас и операционка пиратская?!
- Об этом я буду говорить только в присутствии моего адвоката. - Теперь Шульдих откровенно ухмыляется.
Йоджи делает еще несколько глубоких вдохов, медленно выдыхая через рот.
- Вы понимаете, к чему это приведет? У меня есть друзья, которые знают о существовании татуировки. Некоторые из них читают “Охотников”. Им не составит труда сложить два и два.
- И что? Йоджи, я не скрываюсь от фанатов. Я просто не могу с ними встречаться - по объективным причинам. - Шульдих беспечно машет рукой. - Кроуфорд что-нибудь придумает. Меня не побеспокоят.
“А моё спокойствие тут кого-нибудь волнует?” - с горечью думает Йоджи.
Он берет со стола несколько листов, просматривает один за другим.
Этот парень - боец или проститутка?
- Костюмы вы ему сами придумывали?
- Эскизы принадлежат художнику. Но, да, это - согласованный образ.
“Ваш художник - тоже гомо?” - хочет спросить Йоджи.
- Что он за человек? Этот… Тайванец?
- Забавный, - охотно отзывается Шульдих. - Идеалист. Неприкаянная душа. Слишком романтик, чтобы быть циником. Он никому не желает зла - но иногда совершает ужасные поступки. Он ищет любовь - но находит только пустоту.
Йоджи не видит в этом ничего забавного.
Он небрежно разжимает пальцы, позволяя рисункам соскользнуть на стол.
- Почему же его не любят?
Шульдих улыбается своей странной кукольной улыбкой.
- Он ведь не говорит, что ему это нужно. А телепатов мало - да и у тех, знаете ли, свои проблемы.
- Да хоть на лбу напиши - что толку? - хмыкает Йоджи. - Любовь не выпросишь.
Шульдих с любопытством смотрит на него:
- Вы пробовали?
Йоджи чувствует внезапное непреодолимое отвращение к этому разговору. Он сухо прощается и выходит из комнаты, с трудом удержавшись от желания хлопнуть дверью.

tbc

@темы: OTP, WK, Агорафобия

---

Жызнь боль

Хром говорит, что у меня уже был такой заголовок. Всё равно боль!
Не могу читать яой на адалтманге.ру. У меня не получается одновременно дрочить на картинки и ржать с комментов.
И выбрать что-то одно я тоже не могу!

@темы: Внимательно вглядись в траву - Здесь был зеленый кузнечик, похожий на плод огурца. Ай да лягушка

---

Хэппи бёсдей ту ми

Это пост для тех, кто хочет сказать мне пару ласковых

@темы: Как здорово, что все мы здесь...

---

Агорафобия, 2

Пусть пока с этим названием побудет, красиво звучит)))
Жанр: романс чистейший, ничем не разбавленный
Рейтинг: планируется NC-18
Первая глава здесь.
(Примечание к этой главе: Йоджи поёт песенку из аниме Shine Days, я не виновата, что они такие дурацкие)) Перевод честно стырен из сети).

В субботу Йоджи просыпается рано. У него в комнате уже рассвело, но за дверью - по-прежнему сумерки: солнце едва пробивается сквозь плотные шторы. Утро не радует: Йоджи скучает по громкой музыке без наушников, новостям по телевизору, деловитой возне Кена…
Он умывается и, слегка приободрившись, идет на кухню. Полумрак давит почти физически, и Йоджи решает рискнуть: поднимает штору - всего на минутку, пока Шульдих спит, - тянет на себя оконную створку.
Снаружи до самого горизонта теснятся многоэтажки, где-то за ними глухо рокочет порт. Высоко над улицами воздух так влажен и свеж, что кажется - пахнет весной.
Настроение стремительно улучшается. Йоджи негромко напевает себе под нос, замешивая тесто для дораяки:
- Топну ногой и выйду
Из каморки в огромный мир.
Прошлое пусть вдалеке растворится,
Лишь только новый рассвет родится...
Он слышит за спиной звук, похожий на сдавленный всхлип - и, еще даже не обернувшись, понимает, что облажался.
Окно! Черт бы тебя побрал, Кудо - окно!
Всё, что он успевает заметить - рыжий сполох в узком простенке между кухней и ванной. Йоджи торопливо задергивает штору и бросается следом.
Шульдих стоит, согнувшись над раковиной, до белых костяшек вцепившись в ее фаянсовые борта, и жадно хватает воздух раскрытым ртом.
- Простите. Простите, Шульдих-сан... - Йоджи трогает его за плечо. Шульдих вздрагивает, как от удара током.
Мысленно обругав себя, Йоджи отдергивает руку. Выждав немного, начинает гладить его по волосам - сначала осторожно, едва касаясь. Шульдих дрожит, но не сопротивляется.
Йоджи пропускает его волосы сквозь пальцы, ведет ладонью по всей длине, от макушки до середины спины.
- Тихо, тихо, тихо… я здесь, я здесь… всё хорошо…
Шульдих поднимает голову. Сердце его колотится так, что отдается между лопатками, глаза в зеркальном отражении широко распахнуты и странно пусты.
Йоджи обхватывает его поперек груди и, крепко прижав к себе, дышит: медленно, глубоко, задавая ритм чужому дыханию.
Еще через несколько минут Шульдих безропотно позволяет умыть себя, напоить лекарством и отвести обратно в постель. Когда Йоджи стаскивает с него одежду - ему кажется, будто он вертит в руках большую тряпичную куклу. От высокомерного засранца, к которому он почти притерпелся за несколько дней, не осталось и следа.
Йоджи не уверен, что ему нравится эта перемена.

Дождавшись, пока Шульдих уснет, он набирает номер Кроуфорда и коротко отчитывается о произошедшем.
- Он в порядке?
- Более или менее. Я дал ему успокоительное.
- Надеюсь, это станет вам уроком, Кудо-сан, - сдержанно говорит Кроуфорд. - Пожалуйста, впредь будьте внимательней.
Йоджи обещает.

К вечеру, в очередной раз убедившись, что с Шульдихом всё в порядке, Йоджи вспоминает, что у него вообще-то выходной. Хочется шума, толпы, яркого света - кажется, пребывание в этой похожей на дизайнерский склеп квартире и из него вот-вот сделает психа.
Он едет в клуб - ныряет в веселье, как в теплое море. По венам текут разноцветные коктейли, музыка, адреналин. Посасывая витую соломинку в высоком бокале, Йоджи ищет, кому подарить себя сегодня ночью - и конечно, находит.
Почти до рассвета он танцует с красивой шатенкой в кожаных шортиках, а под утро занимается с ней любовью на автостоянке, в ее бирюзовой тойоте. На прощанье она пишет ему номер телефона, неоновым маркером на тыльной стороне ладони.
Выйдя из клуба, он долго пытается дозвониться Кену: хмель еще не выветрился из головы, и возвращаться к подопечному в таком виде - последнее дело. Но Кенкен, как назло, не берет трубку.
Что ж, отоспаться можно и в капсуле.
По пути в отель Йоджи заходит в конбини, берет большую пачку чипсов с беконом и бутылку колы. Подумав, добавляет к покупкам свежий выпуск Gangan Joker с продолжением "Черных охотников".
Завалившись в постель, он рассеянно листает страницы, на которых "Черные охотники" - организация, объединяющая людей с необычными способностями: гипнотизеров, ясновидцев, психокинетиков - ведет тайную игру по всему миру, ловко уходя из-под носа спецслужб. Во главе организации стоят двое: англичанин Крофтон и австриец Хайдер. Предсказатель и телепат.
Крофтон неплох, думает Йоджи. Он умен, сдержан - даже немного чопорен - и всегда знает, что делает (немудрено, при его-то способностях). А вот Хайдер - тот еще сукин сын. Циничный манипулятор, заносчивый ублюдок, беспощадный как к чужим, так и к своим.
Цветной разворот дает возможность полюбоваться Хайдером в полный рост: длинные растрепанные волосы, перехваченные пестрой банданой, узкие брюки и белый тренч с распахнутым воротом. Йоджи мысленно дорисовывает туда футболку с безумным принтом и, хохотнув, захлопывает журнал.

Он просыпается далеко за полдень. Хочется есть, курить и в душ. Нет, не так: курить - а потом всё остальное.
"Что вы курите: Кэмел, Винстон? Хорошие сигареты?”
Да пошел ты...
Йоджи ускоряет шаг, проходя мимо сигаретного автомата.

Открыв дверь своим ключом, он разувается, аккуратно убирает плащ на вешалку - и, обернувшись, вздрагивает: чертов Шульдих будто материализовался из воздуха. Стоит, подпирая стену, и с любопытством рассматривает что-то в руке Йоджи.
На руке.
В искусственном свете прихожей след от маркера вспыхивает, как вывеска борделя. “У Йоджи Кудо был секс!”
Смотри-смотри, с вызовом думает Йоджи, тебе полезно. Нормальные люди живут полной жизнью и не устраивают истерик по поводу вида из окна.
В следующий миг ему становится противно от самого себя.
Ну и мудак же ты, Кудо...
- Вы обедали, Шульдих-сан? - мягко спрашивает он.
- О, да. - Шульдих вдруг улыбается: уголки губ вздергиваются кверху, будто их потянули за ниточки. - Благодарю вас.
Йоджи идет на кухню. На столе - остатки обеда на двоих и два бокала из-под красного вина.
А Шульдих-то тоже не скучал...
Желудок скручивается, напоминая о голоде. Йоджи находит в холодильнике суши, ест прямо из коробки, стоя возле раковины.
Шульдих заходит следом, тоже открывает холодильник и наливает сок. Примостив задницу на разделочный стол, делает несколько глотков.
- Восьмой день? - На этот раз он не утруждается показывать на себе, а больно тычет острым пальцем в плечо Йоджи. - Держитесь?
- Да.
- О смерти от диареи уже подумали?
- Я рассмотрю этот вариант, - обещает Йоджи.
Шульдих снова подносит ко рту стакан; потом, внезапно передумав, опускает его в раковину.
- А выше что?
Немного поколебавшись, Йоджи задирает рукав футболки. Не то чтобы он специально прятал татуировку - просто не любит светить напоказ. Он был юн, пьян и безутешен, когда сделал ее. Сейчас бы, наверно, придумал что-нибудь поумнее.
- Sin. When you gonna learn? - вслух читает Шульдих; у него хороший английский. - Это что-то означает?
- Да, - коротко отвечает Йоджи.
Шульдих кивает, спрыгивает на пол и уходит в гостиную. Садится на диван, поджав под себя ноги, и, включив телевизор, начинает щелкать каналами. Йоджи выбрасывает коробку от суши. Подумав, убирает остатки чужой романтики: кому-то ведь всё равно придется - и ясно, что это будет не Шульдих. Потом, наконец, идет в душ.
Машинально намылив руки, спохватывается, что так и не переписал номер телефона. Жаль. Какая девочка была, м-м-м...
Воспоминание о шатенке не вызывает душевного подъема. Да и с телесным как-то не очень… Йоджи быстро домывается и выходит из ванной.
Шульдих спит, раскинувшись на просторном кожаном диване - волосы свисают вниз, почти касаясь пола посеченными концами. На правильном светлокожем лице выделяется широкий рот, будто созданный для долгой болтовни, выразительных ухмылок... поцелуев.
А он ничего, думает Йоджи. Девушкам такие нравятся.
Ах да, он же не по девушкам.
Впрочем, парням такие тоже нравятся. Тем из них, которые... с определенными наклонностями. Таким, как Икеда.
"Смотрю я на тебя, Йо-тян, и всё думаю... изнасиловать тебя, или ты мне добровольно дашь?"
Вспыхнув от воспоминания, Йоджи выключает телевизор и сбегает в свою комнату.
Упав на футон, с четверть часа вяло листает учебник по международному праву. Потом раздраженно отшвыривает его и, разбудив ноутбук, набирает в поисковой строке: "агорафобия".

tbc

@темы: OTP, WK, Агорафобия

---

Хохо, да я в последнее время делаю половину Обзоров
Хорошо горим)))

@темы: WK, Внимательно вглядись в траву - Здесь был зеленый кузнечик, похожий на плод огурца. Ай да лягушка

---

Я НАТКНУЛАСЬ НА ЭТОТ ПОСТ И ПОДНИМУ ЕГО, ПОТОМУ ЧТО КАКИЕ ЖЕ ОНИ АХУЕННЫЕ
И Я ПРОСТО ХОЧУ УЖЕ ЛЕЧЬ СПАТЬ НО БЛИН
И не пила ж ничего

Ах, какие...


Отсюда

запись создана: 03.08.2011 в 11:02

@темы: OTP, А я сошла с умааа..., Картинки, WK, Восторг, апофигей и опупеоз

---

Господи, зачем я перечитала Униформу на ночь?

@темы: WK, Я матерюсь только когда меня переполняют эмоции. То есть практически всегда

---

Как-то вот так)

По идее, это первая глава.
А теперь дружно забудем то, что я тут раньше наболтала. Оказывается, всё было не совсем так))
АУ, ООС, "достоверность на уровне канона" (с).
Регулярность продолжений не гарантирую, но эта история за неделю сожрала мне моск, и теперь я хочу реванша.
Названия пока нет, даже рабочего.

- Итак, Кудо-сан... вам уже сообщили, что ваша кандидатура одобрена?
- Да, Кроуфорд-сан. Благодарю.
- Вы подписали обязательство о неразглашении?
- Да.
- Тогда я введу вас в курс дела. Псевдоним "Цунами" вам о чем-нибудь говорит?
- Автор манги "Черные охотники"? - припоминает Йоджи. - Признаться, я не большой поклонник жанра.
- Тем лучше, - сдержанно улыбается Кроуфорд. - Поклонение таланту плохо сочетается с необходимостью ежедневного ухода за его носителем.
- Хотите сказать, с ним будет тяжело?
- Я думаю, вы справитесь, Кудо-сан. У вас исключительно хорошие рекомендации от прежних клиентов - а ведь едва ли со всеми из них было легко.
Йоджи отвечает вежливой улыбкой. Какими бы ни были эти люди - в определенный момент жизни они доверялись ему, и он не станет говорить о них плохо.
Кроуфорд понимающе кивает.
- Он... сложный человек. Практически не выходит из дома, не выносит даже вида улиц, не открывает двери незнакомым людям... Официальный диагноз - агорафобия, но, к сожалению, обычные методики лечения фобий ему не помогают. - Кроуфорд на минуту задумывается, рассеянно покачивая зажатую в пальцах авторучку. - Как по-вашему, психические расстройства - стимул к проявлению таланта или препятствие для его развития?
Йоджи пожимает плечами.
- Это ведь риторический вопрос, Кроуфорд-сан?
- Пожалуй. - Он бросает взгляд на часы. - Как бы там ни было, ведение совместного быта не доставит вам особых хлопот. Стиркой и уборкой занимается приходящая домработница, обеды и ужины привозят из ресторана. Завтраки возьмете на себя - имейте в виду, у него аллергия на васаби. Также вы будете следить за тем, чтобы он вовремя пил лекарства - список и график приема вам предоставят - и при необходимости выполнять мелкие поручения. Ваши рабочие дни - с вечера понедельника до вечера субботы; кроме того, вы, разумеется, свободны на время посещения лекций... юрфак, если не ошибаюсь?
- Да, Кроуфорд-сан.
- Какой курс?
- Четвертый.
- Прекрасно. Кудо-сан... есть еще кое-что, о чем я обязан вас предупредить. Ваш подопечный - гомосексуал.
- У меня нет предубеждений в отношении сексуальной ориентации. - Йоджи делает усилие, чтобы не отводить глаза.
Его что же, поэтому выбрали?
Ерунда. Исключено. Даже если Икеда кому-то проболтался (вот засранец! а ведь уговор был на миллион!), это всё равно не имело никакого значения. Чего только не случается на студенческих вечеринках, правда?
- Прекрасно, - повторяет Кроуфорд. - У него есть постоянный партнер, они встречаются дважды в неделю. Ваша единственная задача на это время - не мешать им.
- Я понял. - Йоджи решительно запрещает себе краснеть.
- И последнее. Я хочу, чтобы вы поддерживали со мной связь, сообщая обо всем, что покажется вам достойным внимания. Вы производите впечатление неглупого молодого человека - уверен, вы быстро освоитесь и начнете подмечать то, что выходит за рамки... особенного склада личности. Мой номер телефона вам известен?
- Да, Кроуфорд-сан.
- Ваша комната готова. Вот ключ. - Кроуфорд выкладывает на стол магнитную карточку. - Завтра сразу после лекций в университете можете приступать к работе.

Вечером Йоджи собирает сумку с вещами на первое время. Основную часть гардероба и достойную гордости коллекцию порно он, скрепя сердце, оставляет на хранение Кену. Сумку берет с собой в университет. Когда заканчивается последняя лекция, вызывает такси и едет по указанному адресу.
Такси привозит его к высотному дому в районе Синагава. Йоджи расплачивается с таксистом, забирает из багажника сумку, поднимается на восьмой этаж и, найдя нужную дверь, вставляет карточку в прорезь замка.
Прихожая не по-японски просторна и странно пуста: ни обуви у порога, ни безделушек на полках. Открыв шкаф, чтобы убрать плащ, Йоджи обнаруживает, что и там нет одежды.
Сразу за прихожей начинаются кухня и гостиная, похожие на картинки из модного журнала; от фотографии в каком-нибудь "Interior Design" их отличают разве что плотные, наглухо задернутые шторы на всех окнах. Справа от входа - закрытая дверь.
В тот самый момент, когда Йоджи замечает ее, дверь открывается, и на пороге комнаты появляется долговязый гайдзин примерно его возраста, с длинной копной огненно-рыжих волос. На нем свободные джинсы, чуть слишком широкие в талии и обтрепанные до бахромы по низу штанин, и футболка с безумным принтом. Йоджи, любитель брендовых шмоток, подозревает Вествуд.
Сунув руки в карманы своих затрапезных джинсов, гайдзин холодно рассматривает его.
- Вы - мой новый помощник? - Голос у него хрипловатый, будто спросонок.
Йоджи отвешивает вежливый поклон:
- Моя фамилия Кудо. Пожалуйста, зовите меня Йоджи.
- Шульдих, - представляется гайдзин. - Можете звать меня "Шульдих". Я обедаю в четыре. Проследите, чтобы в моей еде не было тофу - вы эту дрянь разве что в мороженое не кладете.
- Вообще-то кладем, - улыбается Йоджи.
Шульдих подносит ко рту два сложенных вместе пальца, изображая, будто его тошнит.
- Ваша комната - там. - Он небрежно машет рукой куда-то в сторону гостиной и, не дожидаясь ответа, исчезает бесшумно, как призрак.

Около четырех привозят пакет из ресторана. В пластиковых коробочках - коричневый рис, курица карааге, картофельный салат и зеленая фасоль на двоих. Убедившись в отсутствии тофу и васаби, Йоджи стучится в комнату Шульдиха.
За дверью - уютный кабинет с компьютерным столом и большим белым диваном. За полупрозрачной раздвижной перегородкой видны контуры европейской кровати. Окна здесь тоже зашторены.
Йоджи спрашивает, удобно ли будет, если они пообедают вместе.
- Как угодно, - бросает Шульдих, не отрываясь от монитора.
Йоджи решает считать это приглашением.
За обедом он пытается завести разговор, но Шульдих открыто игнорирует его, и Йоджи замолкает.
Шульдих ловко управляется с палочками, отщипывая кусочки курицы. Пальцы у него длинные, сухощавые, со странно короткими ногтями - словно те не обрезаны, а обгрызены под корень. Волосы висят спутанными прядями, неровная челка падает на глаза. Это раздражает: хочется убрать их, заплести - ну, или хотя бы расчесать.

Вечером Йоджи открывает аптечный шкафчик в ванной, отсчитывает разноцветные таблетки, сверяясь с выданным списком, и складывает на пластиковый поднос. Добавив туда же стакан воды, несет всё в комнату гайдзина.
- Ваши таблетки, Шульдих-сан.
Шульдих неотрывно смотрит в монитор, пальцы его с завораживающей скоростью порхают над клавиатурой. Йоджи ставит поднос на стол и разворачивается к выходу.
- Эй, как вас... Йоджи?
Он останавливается.
- Да, Шульдих-сан. Вам еще что-нибудь нужно?
Шульдих стучит пальцем по левому плечу:
- Давно бросаете?
Надо же, заметил. На Йоджи легкая футболка, короткий рукав скрывает татуировку, но не прячет наклеенный сразу под ней никотиновый пластырь.
- Пятый день.
- Помогает?
- Немного.
- То есть не очень, да? Всё равно тянет?
- Тянет, - сознается Йоджи.
- Что вы курите? Кэмел, Винстон?
- Винстон. Синий.
- Хорошие сигареты?
Йоджи словно наяву чувствует терпкий вкус табака, ароматный дым, щекочущий ноздри... Рот наполняется вязкой горькой слюной, пальцы привычно тянутся к карману джинсов.
- Вполне.
- Сколько в день?
Йоджи думает, что у Шульдиха взгляд вивисектора.
- Около пачки.
- Много. Не боитесь умереть от рака легких?
- Боюсь. Потому и бросаю.
- А вы знаете, что у вас примерно столько же шансов умереть от банальной диареи? Всего лишь чуть больше, чем погибнуть в автомобильной аварии? В четыре раза меньше вероятности, что вас прикончит инсульт?
- Для преуспевающего автора популярой серии манги вы слишком много думаете о смерти, Шульдих-сан. Пейте таблетки, прошу вас.
В упор уставившись на него, Шульдих медленно поднимает руку с отогнутым средним пальцем. Йоджи улыбается - это даже не требует усилий - и, кивнув на прощанье, уходит к себе.

tbc

@темы: OTP, WK, Агорафобия

---

Вчера перечитала "Укрощение строптивого".
Отличный выбор, ящитаю
Ну, оно у меня просто первое в сохраненных фиках по отп.
Что имею сказать: столько лет прошло, а всё так же смешно

- О, сделай это снова. О! Нет, не это, так щекотно. Нет, и не это. Неа, это даже рядом не стояло. Сделай другое, то, что ты делал до той штуки, которая щекотала. Нет, у тебя точно какие-то проблемы с оперативной памятью. Теперь у тебя получается, почти угадал. Меньше зубов. Да, вот так, именно это! О! Черт, Юстас Алексу, у нас проблема!
- Только не говори, что ты девственник, я все равно не поверю.
- Нет, но нам кое-что нужно.
- Не беспокойся… сделай так еще раз. Я принес все необходимое. Даже огурец с шипами.
- Что с шипами? Да нет же, Шульдих, чертов извращенец. Нам нужен лом!
- Йоджи, ты даже больший развратник, чем я надеялся.
- Ты не понимаешь, - простонал Йоджи, пытаясь стянуть штаны в пьяном отчаянии. - Я не смогу их снять. Мне понадобилось четыре часа и объединенные усилия всех Вайсс, чтобы их надеть!

Какая же я молодец, что сохраняла это всё не ссылками, а вордовскими файлами. И файлы еще скидывала на дискету (боже!), CD и файлхостер. Да мне теперь даже зомбиапокалипсис не страшен

@темы: OTP, Чисто поржать, WK, Цитата

---

Снова в эфире

Еще кусочек мозаики.
Это по-прежнему не текст, а просто словесный понос дроч, хотя Обзоры назвали позавчерашнее извержение драбблом, ну ок.

Чуть-чуть о том, как Шульдих "дошел до жизни такой", много диалога, сакура и флаффное порно в конце. Ах, да: настоящее время.

- Ваши таблетки, Шульдих-сан, - говорит Йоджи, входя в кабинет.
Шульдих отрывается от монитора, с минуту задумчиво смотрит на поднос с лекарствами.
- Можно, я приму их изо рта в рот?
- Да ты затейник. - Йоджи берет с подноса длинную голубую пилюлю, осторожно зажимает губами и протягивает ему.
Шульдих целует его. Усаживает на край стола, вжимается между его бедер, задирает футболку, гладит-тискает-мнет, пользуясь временной вседозволенностью: у Йоджи в руках лекарства и стакан с водой, и он терпит всё, скармливая Шульдиху таблетки, одну за другой.
Йоджи красивый: длинный, гибкий, жилистый. У него сильные ноги, которые так приятно раздвигать, и гладкий плоский живот, о который так приятно тереться своим. Узкая талия и широкие плечи. Грустные глаза и насмешливый рот. Волосы, в которые хочется запустить руку и сжать пальцы...
Шульдих резко отстраняется:
- Почему ты?
- А? - Йоджи ошалело хлопает глазами, обтянутая футболкой грудь ходит ходуном.
- Странно, что он выбрал именно тебя. Я ждал, что он пришлет мне какую-нибудь бодрую старушку.
- Старушку? - деланно удивляется Йоджи. - Оригинальные у тебя предпочтения.
- Не тупи, - нетерпеливо отмахивается Шульдих. - Я просто хочу понять, что им двигало. Он ведь знает, что такие как ты - как раз в моем вкусе.
Йоджи хмурится.
- Можно, ты не будешь больше говорить о тех, кто "в твоем вкусе"?
- О... - Шульдих озадаченно смотрит на него. Потом лицо его озаряется. - Это... ты ревнуешь?
- Да, - сознается Йоджи.
- Вау, - выдыхает Шульдих. - Круто. Меня еще никогда не ревновали.
- Откуда ты знаешь? - не верит Йоджи.
Шульдих драматическим жестом обводит комнату:
- Йоджи, ты много видишь здесь людей, которые могли бы меня ревновать?
Йоджи смущенно молчит, вертит в руках поднос из-под лекарств.
- Давно у тебя... это? - спрашивает он, наконец.
- Еще со школы, - неохотно говорит Шульдих. - В выпускном классе началось. Никто не знает, почему. Я был хорошим мальчиком, - с кислой усмешкой добавляет он.
- Ты жил тогда в...
- В Берлине. Все немцы живут в Берлине, ты не в курсе? Ладно, шучу: в Дюссельдорфе. Тебе же всё равно.
- А здесь как оказался?
- Кроуфорд устроил. Чартерный рейс, медицинскую поддержку. Я хотел общий наркоз на время перелета, но они сказали "это опасно" и "ты сможешь".
- И ты смог, - полувопросительно заключает Йоджи.
Шульдих пожимает плечами:
- А куда мне было деваться?
- Но как ты вообще решился?
- А ты как думаешь? Что, если я об этом с детства мечтал? Аниме, мисо-суп, небоскребы Синдзюку... стандартный сувенирный набор. Язык учил. Что с того, если я теперь даже чертову сакуру в цвету не могу живьем посмотреть... - Шульдих с коротким смешком приставляет указательный палец к виску и изображает выстрел.
- А твоя семья?
- Да пошли они, - не переставая улыбаться, отчеканивает Шульдих. Йоджи примиряюще вскидывает руки.
- Кроуфорд - твой... - он ищет подходящее слово, - друг?
- Я с ним не трахался, если тебя это интересует. Он натурал. К моему большому сожалению, - ехидно добавляет Шульдих.
- Ладно, я спать. - Йоджи забирает пустой стакан и спрыгивает со стола.
- Куда?! - осаживает Шульдих. - Стоять! В глаза мне смотреть!
- Ох, ты дождешься у меня... - Йоджи строго сдвигает брови, но не уходит.
- Я больной человек, - говорит Шульдих. - Имею я право на маленькие радости?
- Сволочь ты.
- Не без того, - легко соглашается он. - Так о чем мы? Ах, да: Брэд Кроуфорд - мой друг. И еще я несу для него золотые яйца.
- Золотых я у тебя что-то не заметил, - фыркает Йоджи.
- Плохо смотрел. Показать еще раз?
- Не сейчас.
- Ай-яй-яй, Йоджи. - Шульдих укоризненно качает головой. - Мы всего-то третий день... - он жестом имитирует половой акт, - а ты мне уже отказываешь?
- Я же не сказал "нет", - терпеливо поясняет Йоджи. - Я сказал "не сейчас". Сакуру хочешь посмотреть? Есть отличный парк, в паре кварталов отсюда. В одном месте, правда, улицу придется переходить. Я тебя отведу. Решайся. Это ведь не страшнее, чем в самолете через полмира.
Шульдих решается.

Йоджи велит ему одеться потеплее и выводит наружу.
Шульдих чувствует себя уверенно - в хорошую погоду он иногда прогуливается во дворе - поэтому шагает бодро, сунув руки в карманы. Свежий ветерок приятно льнет к лицу. Слышно, как в отдалении проезжают машины, оттуда пробивается свет рекламных вывесок.
Йоджи рядом ведет какой-то бесконечный разговор, заставляя его поддерживать диалог. Шульдих отделывается односложными ответами, почти отстраненно замечая, каким холодным, жестким становится воздух, глотать его всё труднее. Асфальт липнет к подошвам ботинок, засасывает, как болото.
Шульдих знает, что это - не реальность. Это болезнь. Что-то сломалось у него в голове, и теперь собственный разум играет с ним в извращенные игры.
Он может с этим справиться. Надо только помнить, что это - ненастоящее.
Йоджи - настоящий.
Да?
Черт, даже если нет: Йоджи - именно та реальность, которую Шульдих хочет принять. Хочет не только разумом - всем сердцем, всем телом. Всем собой.
Уличный свет хлещет по глазам. Шульдих зажмуривается - и чувствует, как ладонь Йоджи касается его ладони.
- Правильно, - говорит Йоджи. - Закрой глаза, дай мне руку и просто переставляй ноги, окей? Я не позволю тебе даже споткнуться. Я справлюсь. Окей?
Шульдих кивает и берет его за руку. Под опущенными веками плывут цветные огни. Шум трафика накатывает волнами. Йоджи продолжает что-то говорить, но Шульдих больше не отвечает: каждый шаг дается усилием воли - не большим, но заметным - теперь не до болтовни.
У Йоджи надежные руки. Йоджи не позволит ему споткнуться.
Постепенно шум стихает, огни тускнеют. Дышать становится легче.
- Глаза-то можешь открывать, - говорит Йоджи. - если правда хочешь увидеть.
Шульдих открывает глаза. В парке безлюдно, мягко горят фонари. Ветер несет лепестки с деревьев.
Йоджи находит скамейку и наконец-то затыкается. Шульдих растягивается на спине, положив голову ему на колени, и слушает шелест ветвей.
Он чувствует себя... в Японии. Здесь - больше, чем в лимузине с зашторенными окнами, который Кроуфорд отрядил за ним в аэропорт. Сейчас - гораздо больше, чем за все три года в Токио.
Ему еще предстоит обратный путь, но об этом можно просто не думать. Йоджи о нем позаботится.
У Йоджи уютные колени - правда, немного жестковатые. Клонит в сон...
- Жаль, что отсюда звезд не видно, - зевая, говорит Шульдих.
- Я знаю, где видно, - отвечает Йоджи. - Я тебя отвезу. Завтра... черт, нет - завтра моя смена в магазине... Послезавтра. Хочешь?
- Хочу, - рассеянно соглашается Шульдих.
- Хорошо, - говорит Йоджи. - Спасибо.

Дома Йоджи помогает ему подготовиться ко сну и провожает в постель. В этом нет необходимости - Шульдих в порядке - но это приятно, и он не возражает.
- Как насчет сейчас? - спрашивает он, откинув край одеяла.
Йоджи вздыхает:
- Мне, между прочим, вставать в шесть.
- Ничего, настроишь будильник погромче. Только двери закрой поплотней, я не хочу просыпаться так рано.
- Обожаю твой незамутненный эгоизм. - Йоджи стаскивает футболку, скидывает джинсы и залезает под одеяло.
- Правда? - Шульдих заинтересованно приподнимается на локте. - А еще тебе что во мне нравится?
- Всё, - твердо говорит Йоджи. - Твои изумительные волосы. Твои глаза. Твой широкий рот... - Он наклоняется и зубами легонько прихватывает Шульдиха за нижнюю губу.
Шульдих падает на подушку, увлекая его за собой, нетерпеливо ерзает всем телом.
- Выеби меня. - Он никому еще не говорил таких слов - но как хотелось, боже! - и его самого бросает в жар от того, что слетает сейчас с языка. - Растяни. Отымей. Вставь мне по самые гланды. Засади так, чтобы в глазах потемнело...
- Твой смешной акцент... - дразнит Йоджи. - Твой большой крепкий член... - Он поглаживает Шульдиха под одеялом, медленно, размеренно дрочит ему.
Шульдих отталкивает его, сбрасывает одеяло, широко разводит ноги:
- С-с-сука, если ты сию минуту...
Йоджи подхватывает его под колени, сгибает пополам и, удерживая одной рукой, отвешивает размашистый шлепок. Шульдих вскрикивает от удовольствия, почти всхлипывает, чувствуя, как Йоджи проталкивается в него.
- Твоя узкая горячая задница... - Он рвано выдыхает и, постепенно набирая темп, опускается ниже, прислоняется лбом ко лбу. - И то, как сладко ты стонешь подо мной.
Под утро он уходит к себе, плотно прикрывая обе двери - свою и Шульдиха.
Шульдих спит. Сакура отцветает.

@темы: OTP, Тексты, WK

---

Иногда они возвращаются

Ой, мне всё хуже и хуже! (с)

Походу, это опять стадия "ВАЩЕ ВСЕ песни про ОТП".
Походу, вечером пойду что-нибудь перечитывать. "Гармонику" в оригинале. "Мой хэппи-энд". Что угодно.
И главное, я не понимаю, чо этот фонтан прорвало-то опять...


Download Placebo Bosco for free from pleer.com

@темы: OTP, А я сошла с умааа..., WK, Музыка

---

Еще к вчерашнему

Простите, у меня в голове какой-то йобаный кинкфест
Я сказала, что Шульдих просит Йоджи присутствовать во время визитов врача.

Ииииии понеслаааааась

- Йоджи, - говорит Шульдих, стараясь звучать небрежно, - сегодня в три приедет доктор Табата. Встретьте его и проводите ко мне в кабинет.
Ровно в три Йоджи, как велено, приводит доктора. Тот здоровается, располагает свои инструменты на рабочем столе Шульдиха, расспрашивает о здоровье. Шульдих жестом указывает Йоджи сесть на диван.
Доктор измеряет Шульдиху давление, делает экспресс-анализ крови. Шульдих нервничает. Умом он понимает, что ничего ужасного не происходит, но собственные эмоции отказываются с ним сотрудничать.
Он старается дышать ровно и время от времени украдкой оглядывается на Йоджи. Йоджи отвечает ему ободряющей улыбкой.
Доктор просит Шульдиха снять футболку, чтобы выслушать легкие. Йоджи отводит глаза, борется с собой... смотрит.
Доктор записывает результаты, комментирует. Шульдих с надеждой предвидит освобождение.
- А теперь, герр Шульдих, - говорит доктор (он считает, что, раз пациент - немец, "герр" вместо "сан" должно звучать для него успокаивающе), - пришло время для исследования простаты.
- Да вы издеваетесь, - говорит Шульдих.
- Увы, - отвечает доктор, - болезни простаты - бич современных мужчин. Мало того, что сами по себе очень неприятны, так еще и влекут за собой такие осложнения, о которых я лучше не буду вам рассказывать. А ведь большую их часть можно предотвратить, всего лишь вовремя сделав пальпацию!
Шульдих растерян. Он хочет отказаться - но он немножко ипохондрик, и слова доктора его серьезно напугали.
Он хочет отослать Йоджи - но чувствует, что в его отсутствие просто сорвется в истерику.
Он расстегивает штаны и наклоняется над столом.
И встречается глазами с Йоджи.
Йоджи из последних сил выдавливает улыбку. На самом деле ему немногим лучше: на свою беду, он обладает развитой эмпатией.
И еще ему ужасно стыдно - потому что он понимает, что дорого дал бы за вид сзади.
Доктор надевает перчатку, смазывает палец и вставляет Шульдиху в задницу.
Простата в надежных руках порядке.
Потом доктор прощается, и Йоджи провожает его до двери.
Когда он возвращается, Шульдих лежит на диване, задрав ноги на спинку. Рыжие волосы свешиваются до пола, и у Йоджи от этой картины захватывает дух. Он молча присаживается рядом.
- Я чувствую себя изнасилованным, - морщась, говорит Шульдих.
- Бросьте, - отвечает Йоджи. - У меня однажды брали мазок из уретры - вот это было жестоко. Стержень с ершиком на конце, на четыре сантиметра в уретру. И в туалет потом больно.
- Брр, - говорит Шульдих. - Зачем такое могло понадобиться?
- Я проходил диспансеризацию "Нингэн док". Это обязательное условие для работы в нашем агентстве.
- Вы так хотели там работать?
- Они отлично платят, а я очень люблю деньги. Вы слишком богаты, чтобы понять.
Шульдих кидает в него диванной подушкой. Йоджи уворачивается, подбирает подушку и терпеливо возвращает ее на место.
- Четыре сантиметра... - с ужасом повторяет Шульдих.
- Ага. Приходишь в кабинет, там сидит очень симпатичная молодая медсестра. Просит тебя снять штаны, берет в руку твой член... И вгоняет туда чертов стержень! Японская медицина - бессердечная сука.
Шульдих смеется.
- Выпьем за это, - говорит он. - У нас бренди еще остался?
Йоджи приносит бренди и один бокал, наливает, подает Шульдиху.
- А вы?
- Простите, Шульдих-сан. Я на работе.
- Йоджи, - с досадливым вздохом говорит Шульдих. - У меня был тяжелый день. Не бросайте меня. Давайте сделаем вид, будто мы друзья.
"Шульдих, мать твою, - думает Йоджи, - ты разбиваешь мне сердце".
Он приносит второй бокал.
- Шульдих-сан, - говорит он. - Если об этом станет известно, я потеряю работу, за которую, напомню, заплатил своим душевным равновесием. Надеюсь, мне это зачтется.
Вместо ответа Шульдих делает "чин-чин", и они пьют. И еще.
И вот тогда они в первый раз целуются - потому что оба слегка пьяны, и в смятении, и просто не могут больше держать это в себе.
И трахаются на этом же диване.

@темы: OTP, WK, Плотбанни

---

Кстати об АУшках. Вспомнила плотбанни сколько-то-летней давности

Бессмысленно и беспощадно. Кинки рулят.

Шульдих - писатель, автор нашумевших триллеров о людях с суперспособностями; у него агорафобия в тяжелой форме, и он почти не выходит из дома. Поскольку живет он один, Кроуфорд - издатель и одновременно друг - беспокоясь о нем, нанимает через агентство личного помощника.
Йоджи - студент юридического факультета, между лекциями совмещающий подработку флористом и мальчиком на побегушках в том самом агентстве.
Поначалу Шульдих относится настороженно, но Йоджи неизменно доброжелателен, по-японски вежлив и ненавязчив. Шульдих язвителен, социально неуклюж, по-детски эгоистичен и слишком много о себе понимает ("Я знаю, что вам тяжело уследить за моей мыслью; постараюсь говорить помедленней"), но Йоджи, как бибисишный Ватсон, обладает органично развитым чувством собственного достоинства и относится к этому снисходительно.
Постепенно Шульдих привыкает настолько, что начинает находить близость Йоджи успокаивающей и просит его присутствовать в разных напряженных ситуациях - а к напряженным у него относится дохрена всего: визит врача, парикмахера, литературного агента; а иногда ему трудно уснуть из-за тревожных мыслей. А иногда ему срочно надо кому-то рассказать идею нового романа, и чтобы его внимательно выслушали.
А иногда он, наоборот, просит Йоджи побыть в своей комнате - и это означает, что прибыл его личный массажист, по совместительству сниматель сексуального напряжения.
Йоджи послушно сидит в своей комнате и учится кусает губы, прислушиваясь к звукам; дом большой и ничего не слышно, но ему все равно кажется, что слышно.
А Шульдих трахает массажиста и представляет Йоджи.
Но каждый думает: "Зачем ему я?" - и молчит.
Однажды они вместе пьют пиво и разговаривают, к примеру, о культурных особенностях разных народов; и Шульдих думает: "Если я сейчас на него наброшусь - попытается обратить всё в шутку или уволится?". А Йоджи думает: "Шульдих-сан, вы, конечно, босс и знаменитость, но если вы сию минуту меня не поцелуете, мне придется взять дело в свои руки". И тогда Шульдих, будто прочитав его мысли, притягивает его к себе и целует.
Ровно через минуту они оказываются в постели.
Шульдих ведет. Для Йоджи это практически первый раз - у него есть небольшой опыт поцелуев с парнями, петтинга и взаимной дрочки, но дальше он до сих пор заходил только с девушками - но он не предупреждает Шульдиха: сначала от неловкости, а потом ему вообще не до того. Поэтому Шульдих не особо осторожен - но у него-то как раз большой (в смысле, опыт. Не разнообразный, но длительный))), и к тому же он старается произвести впечатление, поэтому Йоджи чувствует себя, как на американских горках: местами страшно и даже больновато, а в целом сплошной восторг. Шульдих восполняет техникой недостаток эмпатии - но с Йоджи это не проблема: он абсолютно открыт, готов ко всему и недвусмысленно выражает удовольствие))
- Ты такой ненасытный, - говорит Шульдих, - тебя что, сто лет не трахали?
- Во-первых, - говорит Йоджи, - меня до тебя ни разу не трахали. А во-вторых... - Но Шульдих останавливает его и требует повторить. И еще раз. И офигевает от того, как губы Йоджи складываются в "Меня никто не трахал до тебя". А потом заново офигевает - когда до него доходит смысл))
В последующие дни они очень много трахаются. В любое время суток. На каждом квадратном метре особняка
И конечно, они меняются)
Шульдих чистит зубы в ванной. Йоджи подходит к нему сзади, обнимает, начинает ласкать. Расстегивает ему штаны, гладит член, задницу. Трогает... кхм... там И шепчет на ухо: "Можно?"
Шульдих берет из тумбочки с полки смазку и молча подает ему.
И потом говорит: "В следующий раз можешь не спрашивать"
В перерывах между сексом Йоджи пытается облегчить ему положение и расширить горизонты: выводит его на ночные прогулки, вывозит в маленькие уютные кафешки, всю дорогу отвлекая от лицезрения улиц. Изредка Шульдих разрешает ему привести кого-нибудь в гости. Однажды приходит Кен - они с Йоджи вместе учатся и им надо, допустим, подготовиться к семинару) Шульдих в своей комнате работает над книгой и прислушивается к звукам, но дом большой, ничего не слышно. Тогда он заваливается к Йоджи и ненавязчиво усаживается на диван. Кен офигевает смущается, но Йоджи как ни в чем не бывало завязывает общий разговор, попутно ухаживая за Шульдихом ("Вам удобно, Шульдих-сан? Принести чаю, Шульдих-сан?"), и постепенно остальные двое тоже втягиваются в беседу, и Шульдих даже не очень язвит, а если у него все-таки вырывается какая-нибудь колкость - Йоджи тут же смягчает ее, с абсолютно невозмутимым видом.
Когда Йоджи провожает Кена до трамвайной остановки, тот говорит: "Твой гайдзин, конечно, с прибабахом, но одно хорошо: изменять тебе точно не будет, раз он из дома не выходит". И Йоджи такой: "Кен!!!" А Кен такой: "Йоджи, кончай разыгрывать невинность. Между вами так искрит, что даже я вспотел"
А когда Йоджи возвращается домой, Шульдих говорит ему: "Твой приятель, конечно, не светоч разума, но пару раз в месяц я готов его терпеть. Только передай ему: вздумает тебя домогаться - убью". А Йоджи отвечает: "Спокойно, Маша, я Дубровский Если он вздумает меня домогаться - я его сам убью. Он, между прочим, встречается с моей сестрой"
Да, в этой истории Аска - кузина Йоджи. И побочный пейринг Кен/Аска, а чо?
Потом, конечно, будет какая-нибудь драма. Но кончится всё хорошо, зажигательным сексом

@темы: OTP, WK, Плотбанни

---

Забавно и непостижимо: столько лет прошло (сколько, кстати? почти вся "моя жизнь в слэше")), а этот пейринг по-прежнему сносит мне крышу.
Во-первых, потому, что там есть Йоджи.
Во-вторых - чо уж - потому, что там есть Шульдих.
В-третьих... не знаю. Обязательно есть какое-то "в-третьих" - должно быть! - но я так и не сумела его определить.
Нет, с одной стороны, всё понятно - про романтизацию соперничества, дружбу из вражды, отношения, построенные даже не с нуля - с минуса. С другой - есть просто... кхм... ощущение пейринга, которое как будто не зависит вообще ни от каких условий. Да здравствуют АУ, да здравствуют "мальчики, не прошедшие войну", единственное, что важно: Й плюс Ш равно Л))
"Почему ты? Почему сейчас?"
А хрен его знает.

@темы: OTP, WK, Внимательно вглядись в траву - Здесь был зеленый кузнечик, похожий на плод огурца. Ай да лягушка