Ыыыы, меня так вштырило идеей, что я бросила всех на даче и вернулась в город всё это записать
Хочу поговорить о
сексе рейтинговых сценах в фанфикшене. Что такое хорошая энца и почему, собственно, она хороша. Не то чтобы до меня этого никто не делал, но самой всегда интереснее
Писать энцу сложно (говорю как человек, который периодически пытается это делать))), а писать
хорошую энцу - еще намного сложнее. Хотя бы потому, что ее критерии не менее расплывчаты, чем критерии "хорошего текста"
(а если кто не согласен насчет текстов - сходите почитайте пару-тройку дискуссий на "Анонимном Чтиве")))) Поэтому не могу разделить презрения к ПВП как жанру и рейтинговым сценам в сюжете - хотя и могу понять, на чем оно основывается. Да, в большинстве случаев можно рассказать ту же историю без упоминания постельных сцен, но - зачем? Имхо, когда попытки обойтись без энцы становятся самоцелью - они так же глупы, как стремление вставить в текст секс ради секса.
Вот чтобы разобраться с собственно критериями, я решила взять несколько "дрочибельных" кусочков из разных текстов и посмотреть, что у них (возможно) общего и чем каждый из них (возможно) индивидуален. Это отрывки достаточно давно читанных текстов, которые я запомнила как очень
хорошую... нет - никакой объективности тут не будет )))) ...как очень
вштырившую меня лично энцу.
"Для чистоты эксперимента" возьмем только русскоязычные тексты - чтобы не делать поправку на качество перевода (да и вообще у англоавторов там своя специфика в этом деле) и ограничимся фандомом БК - мне есть что сказать об энце в фиках по другим фандомам и даже, наверно, о рейтинговых сценах в общепризнанной литературе, но я не хочу совсем уж углубляться в дебри и растекаться по древу )))
Надеюсь, все помнят, что я люблю длинные цитаты? Честно предупреждаю: здесь нет ни одной длиннее вордовского листа, но очень мало тех, которые короче. Готовы? Поехали ))
Сразу выясняется удивительное:
мой любимый автор всех времен и народов ))))
monpansie категорически не попадает в список дрочибельно пишущих авторов. А знаете, почему?
Я хватаю трубку, нажимаю кнопку и понимаю, что ничего не могу сказать. Не могу даже толком выдохнуть.
- Еджи, - говорит он. - Это Шульдих.
Типа - пояснение - а вдруг я не догадался.
- Шульдих, - говорю я. - Это Еджи.
Я невероятно счастлив.Вот это в целом мое ощущение от ее фиков: "Ничего не могу сказать. Не могу даже толком выдохнуть". Я сама так невероятно счастлива, что мне почти плевать, трахнутся ли Йоджи с Шульдихом, и как именно это произойдет.
Тексты этого автора слишком задевают что-то внутри, что-то гораздо более сокровенное, чем "метафорическая простата" )) «Слишком» - не в смысле «чересчур», просто становится не до физиологических подробностей. Совсем.
Дорогая monpansie, я уже чувствую себя эдаким доктором Ватсоном - пиарщиком-самовыдвиженцем ))))) - если тебя это задолбало, ты мне скажи, пожалуйста, потому что я-то могу очень долго продолжать читать дальше
...он отпивает прямо из бутылки, но не проглатывает и смотрит на меня – я понимаю, что он задумал – вино рот в рот, ну-ну – всем известная – так называемая – ужасно называемая - эротическая игра. Я не против, совсем нет - беру его за плечи – приближаю свои губы к его губам и уже готовлюсь попробовать эту кислятину из его рта, как он приоткрывает свои губы на полсекунды раньше, и все вино выплескивается мне на грудь. И на белый халат.
Теперь он не такой безликий. Черт.
Вино противными струйками ползет у меня по груди.
Я сильнее сжимаю плечи Шульдиха. Он смотрит мне прямо в глаза – зрачки то расширяются, то сужаются – некоторые так умеют.
- Ты просто скотина, – шепчу я ему в лицо.
И опрокидываю его на спину.
Я начинаю его целовать – в ключицы, в грудь, в шею, в подбородок, в краешек губ - куда попало, он отвечает – тоже беспорядочно, и там, где касаются его губы, эти места как будто зажигаются… словно огнем прижгли. Вы пробовали проводить пальцем через огонь спички, зажигалки? – кожа как будто хочет загореться, но – не успевает.
- В губы, – шепчу я, – дай мне свои губы. - Нахожу его губы, целую, он отвечает. Теперь от него пахнет вином – вообще, вино я тоже не люблю - но дело не в вине, правда?
Правда. Правда. Ложь. Правда. Чепуха. Не имеет значения. Имеет значение.
На полувздохе, на полустоне мы обнимаемся, сплетаемся руками и ногами, и я целую его в губы, только в губы, раздвигаю его губы языком - его язык, мой язык – иногда он захватывает мою нижнюю губу зубами, я сосу его язык – он выгибается. Я вжимаю его в кровать своим телом.
Мне просто плохо, как я хочу его
Такое ощущение, что я с ума схожу.
Мы занимались любовью. Я могу сказать, что это было именно так. Я даже буду настаивать на этом. До конца своих дней. И наплевать на чье-то мнение, да.
Потому что это было - так.
Но это было потом, а сначала мы просто дурачились, катались по кровати, постепенно раздеваясь, свои брюки я снял сам, а Шульдиха вытряхнул из узких штанов под его смех и мои комментарии - в общем, они снялись легче, чем я боялся. Потом прикосновения голых тел, потом нетерпение, потом коленом раздвигаешь его колени, потом на руках нависаешь сверху, потом он изгибается подо мной – движение навстречу, потом мое движение к нему навстречу, потом капли пота и прилипшие ко лбу волосы, потом стоны на выдохе и на вдохе в унисон движениям, потом маска боли или счастья на его лице – и я успеваю заметить такую же у себя - а потом я ничего не помню или не хочу говорить.
А потом я падаю, наваливаюсь на него, и мы какое-то время лежим так.
«Личные границы дозволенного»
Тем не менее. Энца в общепризнанном понимании этого слова тоже может захватывать эмоционально. И не только может, а обязательно должна. Ну потому что правильный секс - это ведь как раз и есть сочетание физиологии и эмоций.
И тут я просто не могу не выделить фики
Тэнки. Вот несколько цитат из разных ее текстов:
читать дальше
Йоджи полностью потерял всякий контроль над ситуацией. Айя продолжал целовать его, вцепившись в ремень на брюках, потом развернул спиной к себе, совершенно не интересуясь мнением Йоджи по этому вопросу. Хорошо знакомый звук разрываемой целлофановой упаковки презерватива немного отрезвил, Йоджи понял, что, если он ничего не сделает, то Айя его трахнет, прямо сейчас. Он дернулся, пытаясь отстраниться, и Айя замер.
- Что-то не так?
Йоджи слышал его тяжелое дыхание, чувствовал, как его одежда царапается по спине через тонкую рубашку, как его руки гладят живот, иногда скользя чуть ниже.
Это было не просто хорошо, это было невероятно. Перестало существовать совершенно все, осталось только чистое животное удовольствие, от которого его тело охватила нервная дрожь, нетерпение, и вдруг стало все равно, что именно сделает с ним Айя, просто он точно знал, что подохнет от жажды, если сейчас откажется от этого.
Йоджи усмехнулся, обернувшись через плечо.
- Все так.
Айя чуть улыбнулся, продолжая шуршать упаковкой, и Йоджи выгнулся ему навстречу.
Айя не церемонился, не обращая внимания ни на захлебывающийся стон Йоджи, ни на его судорожно сжавшееся тело, вошел одним толчком, и продолжил, резко, жестко, Йоджи едва не закричал от неразрывно переплетенных вдоль позвоночника боли, стыда и удовольствия, ничего похожего на которые не испытывал никогда в жизни. Реальность вместе с мозгами отбыли в неизвестном направлении, остался только сгусток жара, который бился в его теле вместе с Айей, и Йоджи прогибался и стонал, царапая ногтями стену. Он мог только сдавленно всхлипывать, когда рука Айи скользила по его члену, когда он кончал, чувствуя его в себе.
Йоджи завалился сверху, уткнувшись в его рыжие пряди, раскинувшиеся на подушке. Сердце сначала замерло, а потом принялось стучать, как паровоз, подскакивая к самому горлу. Горячка после миссии вернулась, словно он сошел с ума. Царапая Айе бока, содрал с него джинсы, до которых не успел добраться вчера, как в лихорадке целовал его, так глубоко, как только мог, втиснулся между его бедрами, вжимаясь изо всех сил. Айя сомкнул ноги у него на талии, задыхаясь, стягивая его одежду, подставляясь, кусаясь. Йоджи отбрасывал его руки, не позволяя снять с себя рубашку, но Айя так вцепился в нее, что оторвал половину пуговиц.
- Я тебя трахну, - проговорил Йоджи, пытаясь добраться до его маленькой зажатой задницы.
- Пошел ты, - зашипел Айя, пытаясь ударить его по лицу.
Йоджи отбросил его руки, крепко впечатав в кровать, чтобы дать почувствовать свой горячий возбужденный член. Айя сначала замер, а потом принялся отбиваться с еще большей яростью.
- Тихо, тихо, ты же хочешь, я знаю, - зашептал Йоджи.
- Черт!
Айя схватил его за волосы, снова целуя. Йоджи приподнялся, придавил его ноги к своим бокам и медленно вошел, умирая от удовольствия. Айя только тихо всхлипнул, выгибаясь ему навстречу.
- Вот так, - Йоджи нежно потерся носом о его чуть влажную щеку. - Вот так…
Айя кусал губы, пытаясь смотреть на него, но все равно жмурился, когда Йоджи подавался вперед. Йоджи накрыл его руку, судорожно вцепившуюся в одеяло, и снова поцеловал. Снова и снова, с каждым толчком.
- Нравится?
- Нет! - злобно выкрикнул Айя.
- Врешь, нравится, - мурлыкал Йоджи, сжимая его член в кулаке.
- Я тебя убью!
- У тебя стоит…
- Сильнее!
- Так? Так, Айя?
Йоджи вогнал до упора несколько раз, очень жестко, Айя захлебнулся, застонал, расцарапывая ему спину через рубашку, и Йоджи больше не сбавлял темпа, пока Айя не забился в его руках.
«Хамелеон выходит на охоту»
читать дальшеОн тащит меня в свою комнату, все еще держа катану в правой руке. В комнате тот же идеальный порядок, рядом с подушкой лежит книжка с закладкой, постель аккуратно застелена.
Мы сдираем друг с друга одежду в такой спешке, будто за нами гонятся, и валимся на кровать. Слышно, как книжка падает на пол. Я много раз видел Аю без одежды, делал ему уколы и перевязки, но сейчас все по-другому.
Меня охватывает бешеное нетерпение, я сжимаю ногами его талию и, задыхаясь, шепчу:
- Ну же!
Я знаю, что сильно тороплюсь, но, черт, я не могу по-другому! Я хочу этого прямо сейчас, сразу, быстрее, я просто не в состоянии больше терпеть, когда его возбужденный член прижимается к моему.
- Кен, ты… у тебя… - Ая запинается, заглядывая мне в глаза.
- Возьми свой крем с нероли, - отвечаю я. - А если он далеко, то давай так.
Его глаза сужаются, в них появляются сливовые искорки, и он пропихивает пальцы мне в рот. Я сосу их, закрыв глаза, а Ая наклоняется ближе и слегка покусывает мне ухо. Я как будто падаю куда-то, словно мне перекрыли кислород.
Я хочу сказать ему, как мне это нравится, но его пальцы у меня во рту, и я не могу от них оторваться. Я бы хотел, чтобы это был его член, но получить все сразу невозможно, а трахаться я сейчас хочу гораздо больше. О, черт, ну сколько же еще ждать!
Когда он наконец вгоняет в меня пальцы, я не могу удержаться от стона. Это так хорошо! И он снова целует меня, именно так, как мне нравится - жестко и властно.
Внутри все горит, когда он входит.
- Горячий Кен, - шепчет Ая, задыхаясь. - Нетерпеливый.
Он двигается резко и быстро, его глаза совсем потемнели. Он во мне, черт, каждый раз до упора. Блядь, меня не хватит надолго!.. Чувствую, как от напряжения на глазах выступают слезы, и хватаю его за руки. Мне нужно прижаться к нему, крепче, как можно более тесно, мне хочется, чтоб он был ближе. Я сжимаю ноги у него на талии со всей силы, и он шипит, потому что я не даю ему двигаться.
- Тише, тише, - шепчет Ая, останавливаясь.
Он с трудом контролирует себя, дрожит, зрачки почти полностью затопили сиреневую радужку. Я трусь членом о его живот, провожу языком по его приоткрытым губам и говорю:
- Возьми.
Он чуть-чуть улыбается и соскальзывает вниз. Когда он выходит из меня, я вскрикиваю, потому что ворвавшаяся пустота причиняет боль. Но тут же его губы накрывают мой член, а пальцы погружаются в отверстие, которое он уже растянул. Оттрахал. Отымел. Выебал.
Я кричу.
Потом я снова чувствую его в себе, и на этот раз он гораздо более груб, но я уже проваливаюсь в сонное марево, с трудом осознавая, что он делает со мной. Ая не издает ни звука, когда кончает, но я это чувствую по его срывающемуся дыханию, и он так вцепляется в мои плечи, что там наверняка останутся синяки.
- Так хорошо, - говорю я. Перед глазами все плывет.
«Спасти Аю»
читать дальшеОн кидает сигарету на пол и бросается на меня, мы валимся на пол, я едва успеваю блокировать его удары и захваты.
- Ублюдок, - шипит Ёдзи. - Какого черта тебе от меня надо!
Я знаю, что его так разозлило, у Кудо бывают провалы в памяти, и попадись он в руки специалистов, его бы не выпустили из психиатрической больницы до скончания веков. Он и сам это понимает.
В этот раз я очень быстро останавливаю его, впечатав лицом в пол и намертво скрутив ему руки за спиной - я все-таки килограммов на пятнадцать тяжелее. Он продолжает вырываться и тяжело дышит, его мышцы напрягаются, и я чувствую это всем телом, также как и его горячую кожу под мокрой одеждой. Когда я его трахал, ощущения были похожими, хотя тогда он вовсе не собирался вырываться.
- Отпусти. - Он скрипит зубами от злости.
Я задираю ему куртку вместе с футболкой, едва не выворачивая руки, и целую в шею сзади, прикусывая кожу зубами. Кудо вздрагивает всем телом и надрывно стонет.
- Отпусти! - гневно требует он.
Я отпускаю, и он сразу сбрасывает меня, смотрит некоторое время, зло и возбужденно, поправляя мятую и промокшую одежду. Кудо невероятно привлекателен, даже такой, грязный, мокрый, злой, со спутанными волосами и поцарапанным лицом, от него пахнет адреналином и опасностью.
- У меня так стоит, - говорит он.
Кладет мою руку себе на пах, даже не пытаясь скрыть блеск в глазах. Я снимаю очки и рывком притягиваю Ёдзи к себе. Расстегиваю пуговицы на его джинсах, грубо сдираю одежду.
- Наверное, умирать буду, - шепчет Ёдзи, часто дыша, - и все равно не перестану думать, как бы с тобой еще раз трахнуться.
- Это признание в любви, Кудо? - спрашиваю я.
- Пошел ты!..
Он снова меня целует, кусается, стонет мне в рот.
Маленький, красивый, самый лучший, мой мальчик, - хочется шептать мне.
- О, черт, Брэд... О, черт, - бормочет Ёдзи, кусая свой кулак.
«Плохие приметы»
У Тэнки мальчики трахаются, как дерутся )) И вот он, второй критерий: темп. Напряжение. Энца в исполнении Тэнки оставляет ощущение, будто тебя переехало скоростным составом - и, блядь, как же это было хорошо!
Вообще (по себе сужу, конечно)) застигнутый эмоциональным напором читатель проглотит даже "дорожку поцелуев" - особенно на первом прочтении. А уж когда энца еще и грамотная, и без "дорожек" - будет не раз возвращаться и перечитывать.
Если Тэнки создает напряжение словами, то monpansie - самим выбором формы слова. Там практически нет деепричастий. Глаголы, глаголы, глаголы - и настоящее время - и через несколько абзацев эмоционально изнасилованный читатель уползает в растрепанных чувствах диапазона от "Что это было?!" до "Это был лучший
секс фик в моей жизни!"
Деепричастия - убийцы темпа ))) Я сама далеко не сразу это поняла - но, увы, это так. Во всяком случае, их надо мощно компенсировать чем-то другим. Деепричастия могут быть очень хороши в подробном неспешном повествовании, но секс - он же предполагает скомканное восприятие: вспышками, взахлеб, хватануть воздуха - и снова нырнуть... И тут вдруг «Я склонился ещё ниже, вновь завладевая его губами» - так завладел или нет? И как долго завладевал?
А вот
Луна задает темп с помощью длинных предложений - нет точки, нет конца, нет длинных пауз, время несется, и что должно случиться - случается:
читать дальше
...я гладил его волосы, я вытянул рубашку из-под ремня и гладил его шрамы, тонкие шершавые полоски на гладкой, как атлас, коже, а он дрожал, как раненный зверь, и прижимался ко мне, как будто я мог залечить его рану, а я же помнил каждый его шрам, обводил пальцами, как книгу читал, я мог сказать даже, в каких местах я зашивал его сам - случалось, и где пули и ножи пометили меня, когда я успевал защитить его, закрыть его собой… "Кен, Кен" - шептал он мне прямо в рот, губы трясутся, дыхание, как огонь, это мы целовались? - не знаю, никогда так не целовался, ни с кем, я словно заживо горел, он оторвался от меня, лицо бледное, как луна, а в глазах - чернота, я всё гладил последний его шрам, серебряную полоску от скулы до подбородка, я пальцев от него оторвать не мог, и его волосы были как дубовые листья по осени - бурое жёсткое золото, я полные горсти их набирал, как листья, и тянул к себе, и говорил, что она дура, дура, дура, та девка, а он самый красивый, всегда был, самый лучший, самый… Он придавил мои плечи к земле, и я послушался, я лежал спокойно, потому что знал - это ненадолго, я раздвинул ноги, и его бедро клином вошло между ними, так плотно, как и надо, он был твёрдый и готовый, как и я, он звал меня, шептал:
- Я хочу, чтобы ты знал, Кен, это не по пьяни, нет, и не от того, что меня… что меня девчонка бросила, Кен, послушай, когда я смотрел на неё тогда в ресторане… Я… я всё время помнил тебя…и мне… мне смешно было, Кен, а не плохо, понимаешь? Смешно. Что я такой дурак, ждал столько, Кен… Думал, что это пройдёт…
Я опрокинул его на себя, потому что уже терпеть больше не мог, хватит, я закрыл его рот поцелуем, мы сцепились, как в клинче, крепко, до боли, он протиснул руку вниз и накрыл мой член, сжал, в меня как молнией шибануло, я кричал, наверно, а он целовал меня в шею, в щёку, и его пальцы, жёсткие, мозолистые, окружали и тёрли меня, и нежно гладили, и опять у меня под ладонями были полоски шрамов, и его маленькая твёрдая задница, я прижимал её к себе и тискал всей пятернёй, а он жарко всхлипывал и стонал, а потом стиснул так, что меня как взорвало, я не вру, я весь огнём полыхнул, так сладко, и вдавил ладонь между его ягодиц, он выкрикнул моё имя и упал на меня сверху, его бёдра ещё дрожали, а я лежал под ним и был как воздух после грозы, мне казалось, что если я сейчас подниму руку, то она светиться будет, так мне было хорошо, я говорил, губы шевелились, я свой голос слышал как издалека - хриплый, растерянный, я спрашивал:
- Что это было… Что это…
«Встреча»
Иногда эмоциональной сопричастности автор добивается посредством ПОВ героя. Есть такой фик автора
Корэхито: совершенно безобидная, ни на что не претендующая дрочилка, но, боже, как же эта сцена меня штырит каждый раз!
читать дальше
Наверное, я ещё так толком и не закрылся, и он почувствовал мою досаду. Или сам решился... Его губы начинают робко скользить по моей груди, старательно повторяя все мои движения. Вот когда я в полной мере оценил весь свой садизм - ты оказался слишком хорошим учеником, котёнок... Мерзкая маленькая тварь, ну что ты так тянешь... да, радость моя, так... хорошо... убью ублюдка... да, ещё... котёнок, какой ты нежный... У меня давно не было таких великолепных любовников... если ты сам сейчас этого не сделаешь, я тебя заставлю... Смелее, малыш...
Он наконец решается прикоснуться ко мне именно там, где я хочу - и так, как я этого хочу. Я знаю, что он делает это в первый раз - но как же быстро он учится!
У меня остаётся ещё немножко самоконтроля, чтобы, пока его губы и язык исполняют изысканный танец наслаждения, дотянуться до тюбика с кремом, заблаговременно швырнутого на тумбочку рядом с кроватью, и выдавить немного крема себе в ладонь. Как бы ни хотелось забыться - я всё ещё помню, что обещал не причинять ему боли.
Когда ему остаётся совсем чуть-чуть до логического завершения его диверсионной деятельности, я аккуратно отстраняю его. Он поднимает на меня несчастные виноватые глаза:
- Я сделал что-то не так?
- Всё так, котёнок, - улыбаюсь я, - даже чересчур так. Просто, извини за подробности, глотать с непривычки не особо приятно. А я не хочу, чтобы тебе было неприятно. Поворачивайся. Нет, маленький, не на живот - чуть-чуть на бок... да, вот так. Раздвинь ноги, нам обоим будет легче. Расслабься и ничего не бойся, ладно?
Пока он устраивается, я успеваю смазать себя кремом. Не только член, но и пальцы. И осторожно ввожу один палец в тело Балинеза. Знал бы он, чего мне сейчас стоит сдержать своё обещание не швырять его мордой вниз и не трахать, как дешёвую шлюху... Терпение, Шульдих - котёнок тоже ждал и мучился.
Мой палец мягко скользит в нём, прикасаясь к хорошо знакомым мне чувствительным точкам мужского тела. Одновременно я ласкаю... э-э... в общем, ту голову, которой Балинез сейчас думает. Он стонет, прижимается ко мне... начинает двигаться мне навстречу... я добавляю ещё один палец... Котёнок вскрикивает.
- Тише, мой хороший, тише, - успокаиваю я. И опять вливаюсь в его мысли - заодно перекрывая возможные болевые ощущения. Потому что в первый раз без боли обходятся редкие счастливцы... а мой малыш такой узенький... такой горячий и шелковистый там, внутри... интересно, я успел его как следует растянуть?... всё равно... не могу больше!
Я вынимаю пальцы и прижимаюсь к его ягодицам. Продолжая ласкать спереди, согревать и успокаивать мысленно... Наконец пошире раздвигаю его ноги коленом и начинаю входить - как можно медленней, давая ему прочувствовать каждый миллиметр меня, погружающегося в его тело. Нет, маленький, я же сказал - больно не будет. Я телепат или где? Вот видишь... Я уже весь в тебе... ты меня чувствуешь? Вжимаюсь плотнее, ненадолго останавливаюсь - надо дать котёнку время привыкнуть к моим размерам и к ощущению меня внутри... начинаю двигаться, осторожно усиливая толчки, следя, чтобы Балинез получал удовольствие, запрещая его разуму ощущать что-либо кроме удовольствия...
Учитывая, как он успел меня завести, хватает меня ненадолго. Я притискиваю его бёдра ещё ближе, прижимаюсь к его телу так тесно, как только возможно, слегка прикусываю шею, чтобы не закричать... Изливаюсь в него, а он в то же время - в мою ладонь, которой я его обхватываю. Кажется, мы кричим... не помню... плевать...
«Сказка для Ёдзи»
Угу, даже "котенок" абсолютно не сквикает, а уж "радость моя", "мой хороший" и "маленький", обращенные к Йоджи... Я не знаю, насколько справедливо утверждение, что читательницы
всегда ассоциируют себя с одним из... кхм, партнеров - но в этом случае я вполне осознанно и с большим удовольствием ставлю себя на место Шульдиха. О да, именно так я и трахала бы Йоджи - страстно и бережно!
И тут мы вплотную подходим к следующему критерию: кинки. Никуда не денешься: кинки
правят миром имеют огромное значение. Кинком может быть пейринг. Отдельные слова-триггеры, зачастую самые банальные - я, например, на раз завожусь от "мальчика" и от "сладкий" в разных вариациях ) А бывает так, что сама ситуация - сплошной кинк, как вот в этом фике
Ми-2:
читать дальше
- Это… не я… - задышав быстрее, продолжал упрямиться тот. – Честно, не я!
- Врешь! – прикусив гладкую кожу, подытожил Йоджи и отбросил всякую осторожность. Если рыжий стоит на своем, то и Йоджи тоже будет стоять… Хотя, по правде, стояло уже у обоих. Ну, значит, и сдерживаться не требовалось.
Йоджи решительно отстранился, быстро вытряхнул Шульдиха из штанов и с рычанием набросился на обнаженное тело.
До сих пор стоически переносящий ласки телепат сдался. Следующие несколько минут он стонал и вздрагивал, когда губы, язык и ладони Йоджи исследовали его грудь, живот и бедра. А уж когда Йоджи лизнул член Шульдиха…
- Кудо-о-о! – взвыл телепат, вцепляясь ему в волосы и подаваясь бедрами вперед. – О, боже!
- Черт! – эхом ему отозвался Кен. Дышащий чуть ли не тяжелее, чем после пробежки.
Йоджи оторвался от своего увлекательно занятия и, зажав стонущему Шульдиху рот ладонью, крикнул в сторону стола:
- Что там?
- Они це…целуются, - так, словно его вот-вот хватит удар, сообщил Кен. – Айя…он… в общем, он засунул пальцы Кроуфорду в… ёёё!!!
Представить такое Йоджи не мог. Совсем. То есть, данный факт не мог произойти в существующей вселенной. Вообще.
- Ты ошибся, - попробовал успокоить он распсиховавшегося Кена. – Тебе кажется!
- Да нет! – бодро, но несколько торопливо отозвался тот и задышал еще чаще. – Мне… боже… мне очень хорошо видно.
Йоджи тут же понял, что надо удваивать усилия по отношению к Шульдиху.
Не сопротивлявшийся телепат воспринял его действия с большим энтузиазмом и даже начал отвечать на ласки и поцелуи. Что поддерживало надежду, конечно же. Ну и не только ее.
Теперь Шульдих стонал, не переставая. Кен, правда, тоже пару раз застонал, если разгоряченный Йоджи правильно интерпретировал вздохи из телефонной трубки.
- Какая у него задница… - вдруг признался Кен. Как раз в тот момент, когда Йоджи перевернул Шульдиха на живот и повторил подвиг Абиссинца. В первый момент Йоджи даже согласился с Хидакой, одной рукой гладя стройное, подрагивающее тело шварцевского телепата, а другой активно растягивая узкий проход – и только потом сообразил, что Кен видит совершенно другое зрелище. Но задать уточняющий вопрос «у кого?» не решился, а потом и вовсе отвлекся, потому что Шульдих приподнял бедра, развел ноги пошире и прогнулся в пояснице.
Йоджи понял, что оставаться относительно безучастным дальше не получится.
Задача «вытрахать из Шульдиха мозги» вступила в заключительную фазу.
- Говори! – выкрикнул Йоджи Кену, после чего трясущимися руками вытащил из кармана смазку. – Все, что видишь! В подробностях.
- Кроуфорд лежит на кровати. Вот только что Айя сел сверху. Целуются, - сдавлено начал Кен. Из трубки донеслось какое-то шуршание, а потом скребущийся, шуршащий звук вклинился в речь Хидаки и наложился постоянным и ритмичным фоном. Йоджи выдавил на пальцы гель, смазал член и, коротко поцеловав Шульдиха между лопаток, шепнул:
- Ну, Кроуфорд хоть снизу, и за это… - он толкнулся в разработанный проход. Шульдих, захлебнувшись стоном, впрочем, двинулся навстречу члену Йоджи, и забормотал что-то неразборчивое.
- Кроуфорд гладит Айю, - хрипло докладывал Кен, то и дело сбиваясь. Но до Йоджи его голос и так еле пробивался сквозь шум в ушах и нарастающее удовольствие. – Черт, он… Щиплет соски… О, черт, - шуршание усилилось. – Приподнялся, снова целует… Сейчас гладит ему член. Айя наклоняется… берется за член Кроуфорда… Боже, боже, Айя, детка…
Йоджи даже замер, решив, что ослышался. Но тут Шульдих воскликнул: «Еще, мать твою, давай!» и резко подался задницей назад, выбивая из него дыхание, и Йоджи забыл про Кена.
Йоджи навалился на телепата, с силой врываясь членом в горячий, податливый проход, отчаянно желая достать Шульдиху до горла. Да что там - до мозгов! Потом просунул руку под живот рыжего, обхватил рукой член и ускорил темп.
- Опускается сверху… - не умолкал Кен. – Боже, что творит, а?.. Начинает двигаться. Кроуфорд, черт… засади ему, сильнее! Да, вот так, так…Сильнее… о… о-о-о…. да, да!
Из телефона доносилось тяжелое учащенное дыхание Кена, но Йоджи с Шульдихом уже вышли на финишную прямую, и потеря Хидакой дара речи их уже не волновала.
Телепат подавался на Йоджи, вскрикивал, торопил и ругался, Йоджи отвечал ему тем же, и если бы мог думать в этот момент о чем-то кроме «Еще, еще!!!» и «Да, вот так, так, кричи! Тебе нравится!», он бы порадовался, что достиг первоначальной цели. Но мыслей не было – ни одной, а потом Шульдих кончил, сжавшись так, что у Йоджи потемнело в глазах. Он толкнулся в последний раз и, сжав зубы, зарычал, теряясь в невозможно длинном оргазме, и упал на спину Шульдиху.
«Крайняя мера»
Вуайерист поневоле Кен, увлеченный насильник Йоджи и ушедший в глухую приятную "несознанку" Шульдих невероятно смешат и возбуждают одновременно
Мне нравится, когда герои разговаривают. Я вообще очень люблю диалоги, и во время секса их не обязательно прекращать совсем. А прерывающиеся голоса и некоторый сумбур в мыслях только добавляют пикантности происходящему ))) Как, например, у
Моэри:
читать дальше
-Йоджи? - выдохнул Кен, покрывая мое лицо легкими поцелуями, словно боясь, что я оттолкну его, посмеюсь над ним, - Что мы делаем?
-Мы что-то делаем? - прошептал я, прилагая все усилия, чтобы не сорваться. - Это… Так… просто…
-Игра? - простонал Кен, и руки на моих бедрах сжались.
-Да… - отозвался я.
-Мы… можем… - он провел губами вдоль моей щеки, заставив меня задрожать, - Прекратить в любой момент…
-Это просто игра…
-Это ничего не значит…
-Да…
И тут словно какое-то сумасшествие накрыло нас с головой. Мы вцепились друг в друга, как безумцы, жадно целуясь. Кен застонал мне в рот, прижавшись всем телом. Он был неопытен, это чувствовалось сразу, но господи… Он притиснул меня к стене, перехватывая инициативу, прижался своим каменно-твердым членом к моему, и все остальное перестало иметь значение. Мы исступленно целовались, лаская друг друга, терлись бедрами, сходя с ума от желания. Я рванул вверх майку Кена и запустил под нее руки, наконец позволив себе прикоснуться к его телу. Он застонал и выгнул спину, когда я сжал пальцами его соски.
-Йо-оджи, - простонал он. Боже, я и не думал, что мое имя может звучать так эротично. Крышу у меня снесло так основательно, что я только глухо вскрикнул, когда Кен, содрав с меня майку, прильнул губами к ключице, одновременно лаская через джинсы мой напряженный член.
Я все еще думал, что это игра, даже когда мы упали на кровать и Кен придавил меня к постели. Не помню как, и когда это случилось, но мы уже были раздеты и отчаянно цеплялись друг за друга.
"Это все шампанское", - мелькнула мысль, а затем я вскрикнул в голос, когда Кен, скользнув по моему телу, обхватил губами член… Боже, как сладко… Я прогнулся в позвоночнике и вцепился в простыни, хватая воздух, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не начать толкать бедрами ему в рот. Его горячий, жадный, сладкий рот… Кен стонал, лаская меня, и я не выдержал, подавшись вперед, в его инстинктивно сжавшееся горло. Он издал какой-то задушенный звук, но продолжил ласкать меня, помогая себе руками… О, он явно делал это впервые, некоторые движения были немного неловкими, но это вполне восполнялось избытком вдохновения. А затем я почувствовал в себе смоченный слюной палец.
"Что ты делаешь?" - хотел простонать я, но в этот момент Кен сжал губы, и остатки разума благополучно испарились. Теперь внутри меня двигались два пальца. Черт возьми, этот мерзавец растягивал меня! Наверное, мне надо было оттолкнуть его, сбросить с себя, выставить из комнаты, но… он вытворял своим ртом просто невероятные вещи, и я решил немного подождать… Ну совсем немного… ну же… еще… Кен… пожалуйста… да, так… еще… я … скоро… Ке-ен…
Я не сразу понял, что умоляю вслух. Он быстро потянулся наверх и прижался к моему рту, и на языке я ощутил свой солоноватый привкус, и почувствовал, как Кен дрожит всем телом в нетерпении. Приподняв мои ноги под колени, он двинулся вперед.
-А-аахх… - Больно! Я вскрикнул и вцепился в его ягодицы. Черт, он внутри, он… Только не двигайся, не двигайся…
-Йоджи, - простонал Кен, начиная короткие судорожные толчки, - я… не могу... Ты… о-о… такой тугой… я сейчас кончу…
Я стиснул зубы и закрыл глаза, стараясь расслабиться. И удивительно, боль понемногу утихла, и услышав со стороны чей-то глубокий стон, я не сразу понял, что этот стон принадлежит мне. И это я умоляю Кена не останавливаться, обхватив ногами его талию, и бесстыдно поднимая бедра, помогая ему войти глубже… сильнее… Кен… черт тебя возьми, сильнее… Ке-ен…
Сибиряк стонал у меня над ухом, повторяя мое имя каждый раз, на выдохе, и у меня просто сносило крышу от этого задыхающегося голоса. А потом, когда особенно глубокий толчок отозвался в моем теле сладкой судорогой, я вообще забыл обо всем. Кен обхватил мой член рукой, лаская его в одном ритме со своими движениями.
О… Кен… еще… Так близко… Да-аа!!
Мы кончили одновременно и так сильно, что я едва не потерял сознание.
«Как все начиналось»
Ну и раз уж я сказала о кинках, не могу не упомянуть такой критерий как отсутствие сквиков. Сквик - это такой злоебу... жирный крот, который подгрызает нежные корешки удовольствия и оставляет на цветущем лугу текста уродливые могильные холмики ))) И каким бы ни было общее качество этого текста, степень его дрочибельности начинает неуклонно снижаться, вплоть до нулевой отметки.
Для меня, например, огромными сквиками являются уменьшительно-ласкательные в применении к частям тела. "Ушки", "губки", "пальчики" и иже с ними. Сразу возникает ощущение, что трахают ребенка! В лучшем случае, девицу лет семнадцати. Что, в общем, почти одно и то же.
Ладно, "попка" еще куда ни шло - в игровом контексте и из уст персонажа. Ну, "яички" - их я вообще нормально переношу ))) Но за все остальное хочется взять и...
Вот. А вы как определяете качество энцы? И есть ли у вас любимые кусочки, которые вы помните спустя десятки (а то и сотни))) прочитанных ПВПшек? Если да, то давайте в комменты - мне правда очень интересно.