Пейринг: Шульдих/Йоджи
Рейтинг: NC-18
Саммари: добрая романтическая история о том, как "встретились однажды садист и мазохист")
Пояснение в картинках, на всякий случай:
трискель, символ БДСМ
а это - мицу томоэ.
Юху-у-у-у! Впервые Йоджи заметил его на танцполе: лучи прожекторов, скрестившись, выхватили из полумрака длинные яркие волосы и долговязую фигуру. Рыжий давал огня - в движениях были свобода, драйв и идеальное чувство ритма. На секунду Йоджи подумал о том, что, если бы они танцевали вместе…
Впрочем, нормальные парни не танцуют друг с другом.
Рыжий то ли не относил себя к нормальным, то ли просто не заморачивался этим - в партнерах у него тоже был парень: коротко стриженый блондин, весь в цепях и заклепках.
Азуми - кажется, так звали девушку - что-то проговорила, преувеличенно артикулируя в безуспешных попытках перекричать музыку, и Йоджи отвлекся на нее - но через минуту не выдержал и снова посмотрел.
Встретив его взгляд, рыжий вдруг усмехнулся и подмигнул. Йоджи невольно улыбнулся в ответ. Рыжий склонился к своему партнеру и что-то сказал ему на ухо. Оба рассмеялись.
В туалете было шумно и тесно. В воздухе витали пары алкоголя, тягучий аромат травки и еще какой-то кисловато-терпкий запах, об источнике которого Йоджи предпочел не догадываться. Закончив свои дела возле писсуара, он протолкался к раковине - и практически уткнулся носом в затылок рыжему: тот собирал волосы в высокий хвост, зажав в зубах черное колечко резинки. Заметив Йоджи, он улыбнулся и подвинулся, давая место у зеркала.
- Как тебя зовут, прелесть? - спросил он, не выпуская резинку изо рта.
Йоджи подумал, не оскорбиться ли на “прелесть”, но решил не быть занудой. Что поделаешь, если вырос таким красивым...
- Йоджи, - представился он. - А тебя?
- Шульдих.
- Звучное имя.
- Спасибо. Твое тоже ничего - вполне соответствует… экстерьеру. - Рыжий разделил волосы надвое и завязал пряди узлом. На нем была безрукавка из спандекса цвета антрацита, оставлявшая руки открытыми до самых плеч. Под кожей переливались тугие мускулы.
Йоджи обтер ладони бумажным полотенцем и, глянув в зеркало, поправил челку.
- Знаешь, я вообще-то натурал, - сообщил он.
Шульдих перехватил резинку пальцами и осклабился:
- А почему ты решил, что я предлагаю тебе секс?
Йоджи смутился. Нетрадиционно ориентированные парни так часто проявляли к нему интерес, что он научился замечать и в какой-то мере даже привык - но всегда старался пресечь недоразумение в самом начале, чтобы не подавать никому ложных надежд. Может, на этот раз он и вправду поторопился - но в том, как Шульдих смотрел на него, как разговаривал, явно был какой-то… подтекст.
- Нет?
“Тогда что ты мне… предлагаешь?”
Дверь туалета открылась: как обычно в таких местах, желающих войти было заметно больше, чем готовых выйти.
- Эти ублюдки доведут меня до клаустрофобии, - доверительно пожаловался Шульдих, направляясь к выходу. - Извини, потом поговорим.
Йоджи вернулся на танцпол и еще немного оттянулся, но в мозгу свербело неясное беспокойство, мешая сполна отдаться музыке. Он поднялся в бар на втором этаже, где было потише и посвободней, взял пива и подсел за столик к какой-то блондинке. Цыпочка была высший класс. Йоджи слету придумал удачную фразу для начала разговора и уже открыл было рот - но тут за ее спиной возник Шульдих.
Непринужденно улыбаясь, он нагнулся к девушке и что-то шепнул ей. Она с интересом посмотрела на них обоих, переводя взгляд с одного на другого, и, взяв свой напиток, удалилась.
- Зашибись, - сказал Йоджи.
Шульдих сел и, опершись локтями о стол, подался к нему.
- У тебя офигенная задница, - сказал он так, будто они и не прерывали разговор. - Я хочу ее отшлепать.
- Зачем? - глупо спросил Йоджи.
- Нравится. - Шульдих пожал плечами. - Иногда у людей бывают необычные хобби. Мое - пороть красивые задницы.
- В смысле? - подозрительно уточнил Йоджи.
- В прямом, - с ухмылкой заверил Шульдих. - Трахать я их тоже люблю, но, если ты утверждаешь, что натурал… - Он помедлил, окинув Йоджи внимательным, чуть насмешливым взглядом. - ...эту тему можем считать закрытой.
- Отвали, - беззлобно сказал Йоджи. - Иди проспись.
- Обижаешь. - Шульдих закинул ногу на ногу и облокотился о спинку стула. - Если бы мне надо было проспаться, я бы к тебе с такими предложениями не подкатывал. Я трезв и чист, как горная роса - две “Маргариты” не в счет. Безопасность и разумность гарантирую, с тебя - только добрая воля.
Йоджи поводил пальцем по стакану, стирая конденсат, и рассеянно отхлебнул пива.
Он всегда предпочитал девушек постарше и поактивней - некоторые из них намекали на смену ролей, а кое-кто любил и более жесткие развлечения, так что разговоры про “безопасность, разумность и добровольность” не были ему совсем уж в новинку. Йоджи игнорировал намеки, но ничего не имел против шелковых шарфов и подбитых мехом наручников, а одной красавице даже разрешил поиграть со своими сосками - вакуумные помпы, зажимы с цепочкой… было весело. Его всё время пробивало на смех, дурацкие зажимы падали, а Мими - ее звали Мими - сердилась и требовала серьезного отношения к процессу.
Он не мог относиться к этому серьезно. Хотел - да, наверно - но не мог. Возможно, потому, что она была хрупкой куколкой чуть выше полутора метров ростом, и - если уж говорить серьезно - ему ничего не стоило заткнуть ей рот поцелуем, подмять под себя и трахнуть (именно это он в конце концов и сделал, и она нисколько не возражала).
А может, всё дело в том, что в фантазиях, которыми он помогал себе снимать утреннее напряжение, с ним была не девушка.
Вообще-то он и сам не знал, кто это - только чувствовал уверенные прикосновения, от которых становилось жарко и больно - но голос, говоривший “снимай штаны и ложись на живот” определенно не был женским.
- А я что с этого буду иметь? - спросил Йоджи, подпустив в голос сарказма.
- Как насчет… незабываемых впечатлений? - Шульдих перебрался к нему на диван и, устроившись бок о бок, заговорил в самое ухо: - Я умею, поверь. Всыплю так, что сидеть не сможешь. Будешь плакать и просить еще.
Дыхание у него было теплым и щекотным, и слегка отдавало лаймом.
Йоджи едва не поперхнулся, разрываясь между желанием все-таки съездить ему по морде и некстати накатившей истомой.
Что бы ни нашептывало ему извращенное воображение, до сих пор он не искал приключений на известное место. Похоже, приключению надоело ждать, пока он созреет, и оно решило зайти с козырей.
Он отодвинулся и посмотрел на Шульдиха, чувствуя себя так, будто собирается прыгнуть с крыши небоскреба на резинке. Парень был хорош собой (нет, ну объективно-то), самоуверен (возможно, не без основания) и, несмотря ни на что, умудрялся выглядеть брутально (а Йоджи более чем понимал, каких трудов стоит выглядеть брутально, когда у тебя тонкие черты лица и астеническое телосложение).
Если уж кому и дать себя отшлепать…
- И потом, никто же не узнает, - вкрадчиво добавил тот, - только я и ты. Честное садистское.
Сомневаешься - отвечай “нет”. Возвращайся домой, ложись спать, а утром, нежась под одеялом или стоя под душем, остро и безнадежно представляй, как это могло бы быть… но уже не будет, потому что ты сдрейфил, а судьба - рулетка, на которой то самое, заветное число никогда не выпадает дважды.
- Где? - одними губами спросил Йоджи.
- У меня. Я живу один - недалеко, в нескольких кварталах отсюда. Нам никто не помешает.
Сомневаешься - отвечай “да”.
Шульдих припарковал машину возле небольшого, увенчанного покатой крышей коттеджа. Вошел первым и, бросив ключи на полку за дверью, зажег свет. Из холла наверх вела крутая деревянная лестница.
- Туда.
Йоджи разулся и последовал за ним.
Наверху обнаружилась мансарда с одним окном. Под окном стоял массивный деревянный стол, рядом - стул. В алькове, выкрашенном в темное, была широкая кровать с тумбочкой с одной стороны. Шульдих повернул выключатель, под скошенным потолком вспыхнула лампа.
- Ну что, - обернувшись, спросил он, - сразу приступим, или сначала поговорить?
- О чем? - удивился Йоджи. - А… Нет, я не подвергался в детстве физическим наказаниям. Не помню никаких связанных с этим травмирующих эпизодов и не испытываю на данный момент невыносимого внутреннего напряжения.
“А если бы что-то и было, - мысленно добавил он, - вряд ли я стал бы откровенничать с первым встречным”.
- Отлично, - сказал Шульдих. - Терпеть не могу, когда на меня стряхивают своих тараканов - но некоторые без этого просто не могут. Что ж, тогда к делу. Сними брюки и белье.
Йоджи молча уставился на него, упрямо сдвинув брови.
Шульдих досадливо закатил глаза:
- О, ради бога… А ты как думал?
Откровенно говоря, до сих пор Йоджи никак не думал. Если и думал, то явно не головой, а тем самым местом, которое ему сейчас предлагалось оголить.
- Разве нельзя… через одежду? - на всякий случай уточнил он.
- Это профанация, - твердо сказал Шульдих. - Я такой ерундой не занимаюсь.
Решившись, Йоджи дернул молнию. Кожаные брюки протестующе скрипнули. Он стянул их по бедрам и бросил на стул. Снять ультратонкие облегающие боксеры оказалось куда легче - они всё равно почти ничего не скрывали.
После вечера в тесной коже воздух комнаты освежал до мурашек. Йоджи зябко передернулся. Подумав, снял остальное - в укороченном топе и носках он почему-то чувствовал себя особенно глупо.
Пока он раздевался, Шульдих, присев на кровать, деловито рылся в тумбочке. Наконец подошел, держа на ладони изрядно потраченный рулон черного винилового скотча.
Скажи он сейчас что-нибудь насмешливое, что-нибудь… не то - или хотя бы посмотри не так - Йоджи схватил бы одежду и ринулся прочь, проклиная себя за легкомыслие. Но в лице Шульдиха не дрогнул ни единый мускул.
- Давай руки.
Йоджи сглотнул.
- Это тоже обязательно?
- Тебя обычно не фиксируют? Или проблема в том, что я кажусь тебе опасным?
Нет, Шульдих не казался ему опасным. Скорее, непонятным: до сих пор Йоджи не задумывался, какое удовольствие в том, чтобы причинять людям боль.
Впрочем, кто он такой, чтобы судить других - с его-то собственными странными наклонностями?
- Я могу постоять за себя, - сказал он, протянув руки.
- Связанный? - поддразнил Шульдих.
Йоджи подумал, не просветить ли его насчет приемов, позволяющих обходиться без рук - но смолчал. Это не относилось к делу. Он пришел сюда по своей воле и не имел намерения сопротивляться.
Он здесь, потому что хочет этого.
От самого осознания пробирало дрожью, как от слабых разрядов электрического тока, пропущенного сквозь тело.
Ему не впервой было обнажаться при посторонних: в тесной раздевалке додзё не оставалось места приватности. А уж о телесной неприкосновенности и речи не шло - пару раз Йоджи даже случилось отхватить палкой от тренера за недостаток усердия. Он не придавал этому большого значения, считая неизбежной частью тренировок.
Но сейчас всё было иначе.
- Я оставлю тебе пространство для маневра. - Шульдих обмотал ему запястья по отдельности, соединив на небольшом расстоянии одно от другого - путы получились прочными, но не строгими. Потом заставил нагнуться над столом и плотно завязал глаза, сделав несколько витков скотчем вокруг головы.
В темноте дробный стук сердца звучал особенно громко. Вместе с тем приготовления странным образом успокаивали: Шульдих вел себя как человек, который знает, что делает.
- Расскажи, что ты предпочитаешь. Посильнее, полегче? Какие девайсы?
- Без понятия, - честно сказал Йоджи.
- Тебя что, никогда не пороли? - озадаченно спросил Шульдих.
- Нет.
- Погоди-ка… ты, может, вообще не в теме? А это? - Шульдих дернул его за цепочку, на которой болтался кулон с изображением трех закрученных спиралью запятых.
- Мицу томоэ. Талисман, типа того... - объяснил Йоджи. - На удачу.
- На удачу? - хохотнув, повторил Шульдих. - Чертовы культурные различия... А чего сразу-то не сказал?
“Не помню чтобы ты спрашивал”.
- Стоп, не отвечай: ненавижу, когда мне указывают на ошибки. И потом, если бы я действительно ошибся - тебя бы здесь не было, м?
Йоджи решил считать вопрос риторическим. Сколько раз еще он должен подтвердить согласие?
- Ладно, что уж теперь, - сказал Шульдих. - Значит, повезло. Устрою тебе… тест-драйв.
Чужие руки невесомо коснулись ягодиц. Йоджи вздрогнул. Шульдих слегка надавил ему на поясницу, потянул за плечо, мягко пнул по щиколоткам, словно инструктор в тренажерном зале.
- Стой так. Для начала хорошенько разогрею тебя ладонью. Потом дам попробовать флоггер, а напоследок высеку хлыстом. Как тебе такая программа?
- Звучит неплохо, - с нервным смешком отозвался Йоджи.
- Расслабься. - Шульдих потрепал его между лопатками - там, где “кошачье место”. - Всё будет супер, вот увидишь.
Ладонь вернулась на ягодицы, стиснула сначала одну, потом другую, крепко, основательно растерла по кругу.
- Ты что творишь? - обеспокоенно спросил Йоджи.
- Разминаю мышцы.
- А по-моему, лапаешь меня за задницу.
- А по-моему, мне лучше знать. - Рука на секунду исчезла и, тут же вернувшись, обожгла коротким жалящим ударом.
Йоджи дернулся, шумно выдохнув сквозь зубы. Под ложечкой защекотало.
Следующий удар пришелся отдельно по правой половинке зада, третий - по левой. Четвертый - точно по центру.
Это было… громко. Больно.
Горячо.
Йоджи смятенно почувствовал, что у него встает. Он поерзал и теснее сомкнул ноги, но в такой позе толку от этого было не много.
- Не парься. Чисто физиологическая реакция, - успокоил Шульдих. - Это же одна из самых мощных эрогенных зон - только вы, идейные натуралы, и слышать не хотите обо всех ее возможностях. Жалкие лузеры. Можно подумать, у вас член отсохнет, если...
- У тебя что-то личное? - процедил Йоджи, смутно задетый тем, что его причислили к “идейным”. - Мы не договаривались обсуждать мои эрогенные зоны.
- Прости, - сказал Шульдих, сопроводив извинение очередным увесистым шлепком.
Твердая ладонь принялась методично обрабатывать задницу по всей поверхности, то спускаясь к ляжкам, то опять поднимаясь выше. В перерывах Шульдих касался его кончиками пальцев, будто рисуя узоры на горячем песке - а потом снова охаживал звонкими, хлесткими, безжалостными ударами. Йоджи терпел, кусая губы, когда становилось совсем невмоготу.
“Ты этого хотел, идиот, - сказал он себе. - Ну что, доволен?”
Стояк сняло в буквальном смысле “как рукой”, но лихорадочное возбуждение никуда не делось.
Он представлял это десятки, сотни раз - резкий, до неприличия сочный звук, мгновенный ожог. Всё оказалось не так. Не совсем так - и все-таки…
Словно бы ему наконец почесали там, где зудело черт знает сколько времени - почесали не осторожными вежливыми прикосновениями, а сильно, грубо, до крови…
Так, как надо.
Постепенно шлепки становились реже и тише, и наконец перешли в медленные утешающие поглаживания. Йоджи без особого труда подавил мысль, что Шульдих опять лапает его: теперь, по контрасту, было даже приятно.
- Как ты?
Йоджи потерся щекой о плечо. Лицо горело, ягодицы пекло, в ушах толчками шумела кровь.
- Нормально.
- Молодец. Воды хочешь?
Раздались шаги, шипение откручиваемой пробки, в губы ткнулось горлышко бутылки. Йоджи сделал несколько жадных глотков, проливая воду на подбородок. Шульдих убрал бутылку, мимоходом откинув ему волосы со лба.
Передышка оказалась недолгой. По бедрам мазнуло чем-то похожим на большую кисточку или сложенную в несколько раз веревку.
- Флоггер, - пояснил Шульдих. - Чистая кожа, двенадцать полос.
Примерившись, он несколько раз вытянул Йоджи вдоль ягодиц, жгуче, но терпимо.
“Давай, - азартно подумал Йоджи. - Покажи, на что ты способен”.
Докажи, что я не ошибся, выбрав тебя.
Он прикусил язык, понимая, что главное испытание - впереди. И что будет нелегко. Но он выдержит - хотя бы затем, чтобы не дать Шульдиху повод сказать “Это всё, на что ты способен?”
Удар ошпарил кипятком, двенадцать полос горячими иглами впились в тело. Йоджи сухо всхлипнул, поджав ногу, как девчонка, захваченная страстным поцелуем.
- Стой смирно, - одернул Шульдих. - Или мне придется поставить тебя в распорку. И расслабься, черт побери - ты делаешь себе хуже, когда зажимаешься.
Йоджи налег грудью на стол, ухватился руками за край - так, что деревянная кромка впилась в ладони - и усилием воли заставил себя расслабить всё остальное.
Раскрыться. Довериться. Принять происходящее, не разумом - телом, без объяснений и оправданий. Всё равно что нырнуть в холодную воду или прыгнуть с высоты: поначалу трудно, но оно того стоит.
- Кричи, здесь никто не услышит.
Прозвучало не очень-то ободряюще, но Йоджи не замедлил воспользоваться советом, мимолетно удивившись, что до сих пор не позволял себе этой слабости. Иногда нужно поступиться самолюбием, чтобы сохранить достоинство.
Да и не так уж громко он кричал - скорей, выдыхал со звуком, как на тренировках, выплескивая напряжение. Сосредоточившись на собственных телесных реакциях, он перестал волноваться. Мысли замерли, даже надоедливый внутренний голос наконец-то заткнулся - остались только боль и дивное спокойствие. Размеренные неторопливые удары задавали ритм - почти умиротворяющий, если бы не ощущение, будто задницу поджаривают на раскаленной сковороде.
Он выдержит. Ему всегда нравились эти моменты яркого, чувственного осознания себя - на танцполе, в постели, на татами. Моменты, когда настоящий партнер или противник - не человек, а стихия, когда отдаешься ей, исподволь подчиняя себе...
Боль - тоже стихия. А значит, ее тоже можно приручить.
Флоггер со стуком упал на стол, напоследок задев Йоджи по боку длинным хвостом.
- Как ты?
- Нормально. - Он уронил голову, коснувшись лбом прохладной гладкости виниловой ленты. Дышалось часто и тяжело.
- А ты стойкий, - одобрительно заметил Шульдих. - Люблю таких… нагибать.
Он помял Йоджи плечи, скользнул руками по спине, от лопаток до поясницы - а потом обратно, мягко надавливая запястьями и локтями. Руки были голые - наверно, именно это давало прикосновениям особую интимность, которая почему-то не казалась ни угрожающей, ни унизительной.
- Готов к главному раунду? Сейчас будет по-настоящему больно.
- То есть до сих пор было не по-настоящему? - изумленно переспросил Йоджи.
- До сих пор я с тобой в “ладушки” играл, - ровно сказал Шульдих. - Больше щадить не стану.
- Я думал, я тебе нравлюсь, - не удержался Йоджи. Адреналин туманил голову, кровь бурлила пузырьками игристого вина.
- Именно поэтому. - Послышался тихий бархатистый смешок. - Впрочем, могу немного… подсластить.
С минуту звучали шаги и шорохи, а затем под руку сунули что-то твердое, гладкое и плавно изогнутое.
- Стимулятор простаты, - объяснил Шульдих, не дожидаясь вопроса. - Медицинский силикон, три режима вибрации, дистанционное управление, зарядка от… короче, прикольная штука. Что скажешь?
“Нет”, - подумал Йоджи.
“Нет” было опасным словом. Любое “нет” означало фол в этой увлекательной игре (с Шульдихом? с собой?), смысл которой - не вылететь раньше времени. Продержаться до финального свистка.
Узнать, как далеко может завести собственное “да”.
В конце концов, чего ему бояться? Он уже перешел черту, когда согласился раздеться. Позволил связать себе руки. Позволил прикоснуться к себе.
А что, если…
“Вот тогда я скажу “нет”, - мысленно пообещал Йоджи. - У каждого есть границы, так?”
Главное - помнить свои.
- Ладно.
Раздался шелест, в котором он безошибочно опознал звук вскрываемой упаковки презерватива. Жесткие пальцы легко и как-то даже деликатно раздвинули ягодицы.
- Расслабься, - с тихой настойчивостью повторил Шульдих, будто уговаривая ребенка или животное. - Вот так, умница, детка, хороший мальчик...
Последние лет пятнадцать Йоджи никому не позволял обращаться к себе в подобном тоне.
Справедливости ради, никто и не пытался.
Вторжение было медленным, и влажным, и растягивающим. Так… странно. Не то чтобы неприятно, но… и не хорошо.
Тепло чужой ладони исчезло. Что-то остро и упруго свистнуло в воздухе - раз, другой... Йоджи беспокойно повел плечами. По спине прокатился озноб - не столько от страха, сколько от какого-то томительного предвкушения.
- Считай, - сказал Шульдих. - До тридцати.
Кожу полоснуло, будто ножом, и от этого места по всему телу разлился огонь. Дыхание перехватило, на глаза навернулись слезы.
- Один. Ч-черт...
Шульдих выждал, дав ему время распробовать ощущение, а потом хлестнул опять.
- Два… - Йоджи переступил на месте, выгнулся, привстав на цыпочки в попытке уйти от огненной волны - но она настигла, окатила с ног до головы. - А-ах-х…
На счет “три” Шульдих включил вибратор. Йоджи бегло подумал, как, наверное, глупо он выглядит - без штанов, с вибратором в полыхающей заднице - и бегло отметил, как мало его это волнует.
- Четыре… Пять… Ш-ш-шесть...
Странное внутри нарастало, щекотало и давило, особенно в одном месте, где, казалось, сплелись все самые чувствительные нервы - и по ним, как по проводам, отдавалось в пах, разливаясь жаром и знакомой вязкой тяжестью.
- Восемь… Девять...
Боль не ушла и даже не отступила, но теперь каждый удар словно подстегивал затеплившийся внутри огонек удовольствия; каждый взмах хлыста подталкивал качели, уносившие выше и выше - до истомы и головокружения.
- Десять… - Он громко выдохнул, подобрался, как для полета - усилие и легкость одновременно - и...
...разочарованно застонал, сбитый с толку внезапной паузой. Что это, почему? Он не просил передышки!
- Еще…
- Сейчас, прелесть. Потерпи немного.
Запястья тронуло чем-то холодным, виниловые путы ослабели - должно быть, их просто разрезали - но Йоджи безотчетно продолжал цепляться за столешницу. Шульдих накрыл одну его руку своей и, переплетя пальцы, повел туда, где опять стояло, и пульсировало, и отчаянно просило ласки.
Первое же прикосновение шарахнуло так, что под опущенными веками поплыли цветные пятна. Йоджи прошелся рукой вдоль ствола, обвел кончиком пальца головку, стиснул в ладони мошонку - как он привык, как ему всегда нравилось…
- Осторожней, - сказал Шульдих откуда-то из темноты. - Я не хочу попасть тебе по пальцам.
Йоджи послушно вернул руку на член. Зад обожгло новым ударом.
- Одиннадцать...
И еще раз.
- Двенадцать… А! Тринадцать...
Теперь удары посыпались один за другим, почти беспрерывно - он едва успевал отсчитывать:
- Девятнадцать… Двадцать… Двадцать один...
Волны накатывали - густые, тяжелые, неотвратимые - он купался в них, тонул, больше не стараясь убежать. Единственное, что еще держало на поверхности - необходимость счета, звук собственного голоса:
- Двадцать семь… Двадцать восемь… Двадцать девять...
Он кончил на тридцатом. Оргазм был потрясающим: мощным и полным - из тех, что проживаешь всем телом, всей душой, всем, что в тебе есть, и, уцелев в этом взрыве, остаешься слабым и голым, но чистым и… настоящим.
- Идеально, - сказал Шульдих, поглаживая его по волосам. - Ты просто чудо…
Йоджи едва сумел не расплакаться от усталости, благодарности и облегчения.
В этот момент он чувствовал себя любимым.
Шульдих освободил его от вибратора и снял повязку с глаз. Обняв за талию, помог встать и подтолкнул к кровати:
- На живот.
Йоджи подчинился, не раздумывая.
Глаза слипались. Задницу холодило и пощипывало - Шульдих чем-то мазал ему ягодицы.
- Чистая работа, - удовлетворенно заметил тот, укрывая его простыней. - Крови нет, через пару дней будешь как новенький. А теперь спи.
Йоджи уснул, как по команде.
***
Проснувшись, он не сразу сообразил, где находится. Судя по солнцу, лупившему в окно мансарды, было уже довольно поздно.
Он перевернулся на спину и, охнув, страдальчески поморщился.
- Саднит?
Шульдих лежал на другой половине кровати, скрестив руки под головой. На нем была свободная шелковая пижама - черная: похоже, черный был его цветом “по умолчанию”.
- Обычно я сплю голым, - сообщил он, поймав взгляд Йоджи. - Но у меня есть представление о гостеприимстве и этой, как ее… тактичности. И нет, я не воспользовался твоим сном - ни в малейшей степени.
- Ты всегда отвечаешь раньше, чем тебя спросят?
- Только когда хочу произвести впечатление. - Он щедро улыбнулся и упругим рассчитанным движением вскочил на ноги. - Лежи, я сейчас.
Босые пятки застучали по лестнице. Йоджи подоткнул подушку под спину и устроился полусидя.
Шульдих вернулся с тарелкой, на которой переливалась нежно-изумрудным большая гроздь спелого винограда. Водрузив ее посередине кровати, уселся по-турецки.
- Будем завтракать, как древние римляне. Жаль, вина нет. - Он отщипнул виноградину и, зажав кончиками пальцев, поднес ко рту Йоджи. - Ну и чем же ты занимаешься? В смысле, по жизни?
Йоджи машинально разомкнул губы - и запоздало одернул себя: “Очнись, мать твою! Этот парень кормит тебя с рук!”
Ягода лопнула на зубах, пролившись восхитительной освежающей сладостью. Ладно… не выплевывать же теперь.
- Работаю с друзьями, - слегка невнятно проговорил он. - У нас цветочный магазин.
- Так ты флори-и-ист? - насмешливо протянул Шульдих. - Очаровательно…
- У некоторых бывают странные хобби, - холодно заметил Йоджи. - А у некоторых - интересные профессии.
- Без обид. - Шульдих примирительно вскинул ладони. - Держался ты молодцом. Должно быть, флористы - не такие неженки, как мне почему-то казалось.
Йоджи кивнул в знак того, что извинение принято.
- А ты чем занимаешься?
- Представь себе, тоже работаю с друзьями. Только у нас - охранное агентство.
- И что же ты охраняешь?
- Всяких важных шишек, - небрежно сказал Шульдих. - Я телохранитель.
- Ого. - Йоджи покосился на его предплечья под сбившимися к локтям рукавами пижамы. Вспомнил игру мускулов на литых бицепсах. И вдруг густо покраснел, подумав о том, что делали эти руки с его телом.
- В целом я догадываюсь, о чем ты... - Шульдих внимательно смотрел на него, склонив голову набок. - А все-таки хотелось бы мне знать точный ход твоих мыслей.
- Как жаль, что ты не умеешь их читать, - едко отозвался Йоджи.
- У меня много других умений. - Шульдих усмехнулся, продолжая скармливать ему виноград.
- Я могу есть сам, - с нажимом сказал Йоджи.
- Конечно, - невозмутимо согласился Шульдих. - Кто бы сомневался.
Очередная ягода назойливо ткнулась в самую середину рта. Спорить не хотелось, но и спустить такое было нельзя. Не придумав ничего умнее, Йоджи всосал ее вместе с кончиками пальцев и прихватил их зубами для острастки.
Шульдих порывисто выдохнул, прикрыв глаза.
- Ты нарываешься, - тихо и очень серьезно предупредил он.
- На новую порку? Да на мне и так живого места не осталось! - пожаловался Йоджи.
- Нет. Вот на это. - Шульдих подался вперед и, положив руку ему на затылок, прижался губами к губам.
На секунду Йоджи растерялся. Он не задумался бы отразить нападение, но этот поцелуй ничуть не был агрессивным - скорее, осторожным, нежным и… сладким?
Ах да, конечно. Виноград.
Он зажмурился, замер, сосредоточившись на том, чтобы не отвечать. Шульдих отстранился и, вложив ему в рот еще одну виноградину, мягко захлопнул челюсть.
- Придурок. - Йоджи поднялся с кровати, завернувшись в простыню. - Где у тебя душ?
Закрыв дверь ванной, он встал перед зеркалом. Волосы были растрепаны, искусанные губы припухли, как после особенно бурного свидания.
Он повернулся спиной и, уронив простыню, глянул через плечо. На заднице складывались в причудливый узор ярко-розовые полосы разной длины и направленности. Он провел по ним пальцами: на ощупь следы казались теплыми и немного рельефными.
“Никто не узнает, - подумал Йоджи. - Только я… и ты”.
Мысль почему-то вызвала улыбку.
Он принял душ и, обмотав бедра полотенцем, вернулся в комнату. Шульдих по-прежнему валялся на кровати, лениво ощипывая виноградную кисть.
- Отвернись, - сказал Йоджи.
- Тебе не кажется, что это уже лишнее? - возразил Шульдих. - После вчерашнего-то...
- Нет, - отрезал Йоджи. - Вчерашнее было вчера.
Шульдих пожал плечами и, сев на постели, покладисто отвернулся к стене.
Йоджи надел боксеры, зашипев, когда ткань туго обтянула изодранные ягодицы. Скованно наклонившись, подцепил со стула узкие кожаные брюки.
- Даже не думай, - не оглядываясь, предупредил Шульдих. - Ты же понимаешь разницу между мазохизмом и издевательством над собой? Погоди-ка...
Он слез с кровати; порывшись во встроенном шкафу, достал просторные карго из мягкого хлопка и чистую майку. Йоджи с благодарностью принял и то, и другое - размер подошел в точности.
- Теперь ты просто обязан вернуться, - сказал Шульдих, довольно оглядев его. - Эти штаны мне нравятся, я хотел бы получить их обратно.
- Дай мне свой номер, - кивнул Йоджи. - Я могу завезти их хоть завтра.
Шульдих с сожалением прицокнул языком:
- Рановато. Нет, я-то готов и завтра, но такую роскошную задницу надо бы поберечь. Как насчет… через неделю?
Йоджи выпрямился и, вскинув голову, в упор посмотрел на него:
- С чего ты взял, что я захочу повторить?
Шульдих повел бровью и рассеянно заправил за ухо рыжую прядь:
- Нет?
Йоджи помолчал, задумчиво жуя губу. Потом вдруг усмехнулся:
- Я этого не говорил.
- Супер, - просиял Шульдих. - Отвезти тебя?
- Не надо, - отказался Йоджи. - Сам доберусь.
- Да брось, - сказал Шульдих. - Расстанемся где-нибудь в подворотне - никто не увидит, с кем ты провел ночь. И уж подавно не догадается, как ты ее провел... главное, постарайся лишний раз не присаживаться.
Йоджи показал ему средний палец.
- Подумаешь, напугал, - фыркнул Шульдих. - Я, может, только за.
- Здесь притормози, - сказал Йоджи.
Шульдих остановил машину и, откинувшись на сиденье, посмотрел на него:
- Ну… До встречи?
- Ага. - Йоджи взялся за ручку двери. - Созвонимся.
Шульдих придержал его за плечо:
- Как натуралы относятся к поцелуям в щечку?
- Нормально, - сдержанно сказал Йоджи.
Шульдих придвинулся и, растрепав ему челку, целомудренно коснулся губами щеки.
- Спасибо, - шепнул он. - Всё было… потрясающе.
“Не то слово”, - подумал Йоджи, но вслух только неопределенно хмыкнул.
Машина отъехала. Йоджи постоял, глядя в безоблачное летнее небо. В голове было пусто, на сердце - легко и чуть знобко, как после первого секса.
Он чувствовал себя гораздо опытней, чем еще сутки назад. Может, даже немножко умнее - хотя порыв довериться незнакомому парню вряд ли назовешь благоразумным. Но отчего-то он хотел доверять Шульдиху, и до сих пор ему не пришлось пожалеть об этом. Шульдих обещал “незабываемые впечатления” - и обещание он выполнил. На все сто.
Йоджи сунул руки в карманы чужих штанов и, тихонько насвистывая что-то из Уитни Хьюстон, зашагал к дверям “Конеко”.