Для junajull, на бартер )))

[elinorwise]

Название: Холодно
Автор: mami-san
Оригинал: mami-san.livejournal.com/372699.html
Переводчик: elinorwise
Бета: Крольчуля
Разрешение на перевод: получено

Убийство таксиста не было частью замысла – впрочем, тонуть в море ведь тоже никто не планировал. Шульдих успевает схватить мужчину за галстук, не давая свалиться, и сам чуть не падает под тяжестью тела. Он оттаскивает умирающего к краю обрыва и спихивает вниз. Колени предательски подламываются, и Шульдих цепляется за поросшие мхом камни, чтобы не отправиться следом. Он и первый-то раз сюда еле забрался. Второго он просто не выдержит.

ГДЕ ВЫ

Снова тишина в ответ. Шульдих стискивает зубы, вглядываясь в резкую линию горизонта. Он почти не колеблется. Наги и Фарфарелло – они… они Шварц. Товарищи. Но, если на то пошло – их, черт возьми, можно заменить.

А Кроуфорда – нет.

Злость обжигает рот, наполняя его привкусом крови. Шульдих отползает от края и, спотыкаясь, бредет к машине. Дверца такси призывно открыта. Кроуфорд лежит на земле, там, где его пришлось оставить. Вокруг губ разлилась синева, а сознание плавает слишком глубоко, это плохо, слишком глубоко – не дотянуться.

Надо открыть заднюю дверь. Первый раз Шульдих промахивается мимо ручки, второй – едва не ломает пальцы, потому что она не поддается. Рядом с ним водительская дверь – протяни руку и открой, и разблокируй все остальные - но Шульдих уже ничего не соображает, он вымотался и промерз до мозга костей. Он разбивает стекло рукояткой пистолета и отпирает дверцу изнутри. Кидает пистолет на заднее сиденье, чтобы поднять Кроуфорда. Не в первый раз ему приходится тащить американца на себе, но никогда еще тот не был так плох. Но Шульдих не может сдаться – никогда не мог – ни он, ни Кроуфорд, никто из Шварц. Исключено.

Обдирая пальцы, он затаскивает Кроуфорда в машину. Приходится лезть следом, помогая собственным весом, чтобы запихнуть слишком длинное тело на заднее сиденье, и, в конце концов, Шульдих и сам наваливается сверху. Он понимает, что медлить нельзя, но все же на секунду застывает, прижавшись ухом к груди Кроуфорда в попытке расслышать биение сердца, и поначалу не слышит ничего из-за собственного сорванного дыхания, но потом...

Едва уловимое мерцание, слабая искорка того пламени, того света, который он сделал центром своего мира, постепенно оживает в водовороте его сознания, его ментального дара.

Он опирается на руку и, приподнявшись, вглядывается в лицо Кроуфорда, ожидая, что тот откроет глаза. Пророк остается недвижим, но это ничего, потому что теперь Шульдих снова ощущает его у себя в голове – там, где он всегда был. Там, где он должен быть.

- Кроуфорд. - Шульдих не знает, слышат ли его. - Пора нафиг убираться отсюда.

Он устал до головокружения, до чертиков в глазах, которые мешают сосредоточиться на дороге, но надо держаться. Шульдих подъезжает к дому и останавливается у обочины. Это укрытие было приготовлено несколько недель назад как раз на такой случай. Он утыкается лицом в сложенные на руле руки, делает несколько глубоких дрожащих вдохов, стараясь не отключиться.

За шумом собственного дыхания он не слышит, как Кроуфорд пошевелился. Когда задняя дверь открывается, Шульдих резко оборачивается – перед глазами все плывет, и ему кажется, что он вот-вот вырубится. Нельзя, только не сейчас, в пяти шагах от дома, на глазах у Кроуфорда. Шульдих впивается ногтями в щеку, пытаясь сосредоточиться, и смотрит, как тот мучительно медленно выбирается из машины и открывает водительскую дверцу. Так и не успев толком собраться, Шульдих тоже выползает наружу. Ноги не держат, и он тяжело приваливается к машине.

Шульдих так и не понял, кто из них ухватился за другого в поисках опоры. Зажатый между Кроуфордом и машиной, окоченевший до бесчувствия, он утыкается в шею американцу в поисках тепла, но не находит. Единственное, что он ощущает – чужой пульс, и еще – слабое дыхание у своего виска.

Шульдих не запомнил, как они добрались до двери. Он и не знал, что можно так долго ковылять и ни разу не упасть. Хотя, может, они как раз падали, просто процесс растянулся на целых двести метров. Головокружение давно сменилось тошнотой, на входе он не вписался в косяк и, кажется, сломал палец на ноге, долбанувшись о ступеньку. Кроуфорд хватает его за волосы, вцепляется в рыжие патлы, потому что только так может удержать Шульдиха, пока того рвет на придверный коврик.

Ключ спрятан где-то тут всего пару месяцев назад, но разыскивать его никто не в состоянии. Кроуфорд достает пистолет и выстрелами проделывает в двери дыру. Он обо что-то обдирает ладонь, пытаясь отпереть замок изнутри. Шульдих хватает его за руку - то ли от беспокойства, то ли в попытке согреться. Кровь американца кажется холодной на ощупь. Шульдих не удивляется.

Еще усилие, чтобы пройти по коридору, и еще – чтобы включить бойлер. Всё окупается, когда из ванны начинает валить пар. Они даже не пытаются раздеться. Места хватает для двоих, и они садятся, прижавшись друг к другу. От горячей воды становится так больно, что приходится стиснуть зубы, чтобы не заорать. Шульдих смывает кровь с рук – своей и Кроуфорда. Дрожь постепенно отпускает, пока тело принудительно согревается. Воздух обжигает горло, от боли мутится в глазах.

Кажется, это никогда не кончится, и он уже начинает думать, что, может, лучше было утонуть - а потом наконец-то, наконец-то его начинает отпускать. Ощущение такое, словно содрали кожу, однако пронзительная боль отступает. Шульдих глубоко вздыхает и роняет голову Кроуфорду на плечо. Он почти ждет, что его оттолкнут, но пророк слишком устал, чтобы возражать.

- Больше мы этот номер повторять не будем. Никогда. – Голос сорван, и это всё, на что Шульдиха сейчас хватает.

Кроуфорд не отвечает, просто опускает ладонь ему на затылок.

И этого вполне достаточно.