Driver picks the music, shotgun shuts his cakehole
"И ничего не осталось" Cyber Mama - Маркус/Томас, мини, R, пропущенная сцена, таймлайн - первый сезон, после победы над демоном.
– А ты?
– Ничего, – шелестит Маркус. – Надавал всем пиздюлей и спас Папу. Не смотри так, я не шучу.
Томас ничего с собой поделать не может – смотрит.
– Ненавижу тебя, отец Кин, – говорит медленно. – Почему ты должен во всем быть лучше? Теперь то, что я изгнал демона из Анжелы Рэнс, не выглядит и приблизительно впечатляюще.
Очень коряво сказано - сорри, автор - но какая восхитительная динамика!
Несмотря на то, что церковь отвергла его, отец Маркус на страже Бога. И, кажется, ему плевать на статус, принадлежность и религию. Кажется, между старым экзорцистом и Богом есть кое-что общее. Когда весь мир считает, что для них то или иное крайне важно, им зачастую наплевать.
– Ты хорошо справился, Томас, – мягко говорит он. – Лучше некуда. Ты молодец.
Так Томас еще больше чувствует себя мальчиком. Сыном вечно раздраженного тяжелой жизнью отца. Тот работает 60 часов в неделю, выплачивает кредит на подержанный автомобиль и постоянно опаздывает со школьными выплатами. Сына никогда не хвалит, только мрачно хлопает табелем о колено по окончанию семестра. И вот паренек получает по математике А+, на последних минутах девятого иннинга переламывает ситуацию в пользу своей команды, блестяще отбив мяч, получает стипендию в Массачусетском технологическом. И тогда отец отбрасывает в сторону замасленную тряпку, которой протирал двигатель, и крепко прижимает сына к себе. И вся копившаяся годами тоска, желание быть обнятым и нерастраченная сыновья нежность течет из мальчика, будто елей. Вот так себя ощущает отец Томас Ортега.
Вот это очень, очень хорошо
– У моей совести было твоё лицо, – говорит он. – Я не поверил ни на секунду, что это ты. Она выглядела лучше тебя.
Засранец
Финал очень скомканный, сумбурный и внезапный - даже мне этого не надо было, это как получить дешевую кармельку в конце изысканного обеда. Но в сердцевине текста, между неловким началом и дурацким окончанием, есть много хорошего и - настоящего.
– А ты?
– Ничего, – шелестит Маркус. – Надавал всем пиздюлей и спас Папу. Не смотри так, я не шучу.
Томас ничего с собой поделать не может – смотрит.
– Ненавижу тебя, отец Кин, – говорит медленно. – Почему ты должен во всем быть лучше? Теперь то, что я изгнал демона из Анжелы Рэнс, не выглядит и приблизительно впечатляюще.
Очень коряво сказано - сорри, автор - но какая восхитительная динамика!
Несмотря на то, что церковь отвергла его, отец Маркус на страже Бога. И, кажется, ему плевать на статус, принадлежность и религию. Кажется, между старым экзорцистом и Богом есть кое-что общее. Когда весь мир считает, что для них то или иное крайне важно, им зачастую наплевать.
– Ты хорошо справился, Томас, – мягко говорит он. – Лучше некуда. Ты молодец.
Так Томас еще больше чувствует себя мальчиком. Сыном вечно раздраженного тяжелой жизнью отца. Тот работает 60 часов в неделю, выплачивает кредит на подержанный автомобиль и постоянно опаздывает со школьными выплатами. Сына никогда не хвалит, только мрачно хлопает табелем о колено по окончанию семестра. И вот паренек получает по математике А+, на последних минутах девятого иннинга переламывает ситуацию в пользу своей команды, блестяще отбив мяч, получает стипендию в Массачусетском технологическом. И тогда отец отбрасывает в сторону замасленную тряпку, которой протирал двигатель, и крепко прижимает сына к себе. И вся копившаяся годами тоска, желание быть обнятым и нерастраченная сыновья нежность течет из мальчика, будто елей. Вот так себя ощущает отец Томас Ортега.
Вот это очень, очень хорошо
– У моей совести было твоё лицо, – говорит он. – Я не поверил ни на секунду, что это ты. Она выглядела лучше тебя.
Засранец
Финал очень скомканный, сумбурный и внезапный - даже мне этого не надо было, это как получить дешевую кармельку в конце изысканного обеда. Но в сердцевине текста, между неловким началом и дурацким окончанием, есть много хорошего и - настоящего.