Простотак (и показать красивого РТ)

Любите ли вы чужие подписи под аватарками, как люблю их я?
Перфекцехуист - человек который хотел бы сделать идеально, но сойдёт и так.
По-моему, это гениально

@темы: Чисто поржать, Цитата

---

Дорогая beside!

У нас с друзьями есть традиция: каждый год, седьмого ноября...
Каждый год я хочу сказать тебе что-нибудь новое, но не могу найти ничего более честного и... ээ, всеобъемлющего, чем "Спасибо за то, что ты есть".
Так что я и в этом году не буду оригинальной, ладно?
С днем рожденья! Люблю тебя)

Мастер-пост здесь.

Название: Луна не озарит (Цикл "Инерция")
Автор: Eleanor K.
Оригинал: тут
Переводчик: elinorwise
Разрешение на перевод: получено
Пейринг: Йоджи х Шульдих
Рейтинг: NC-18
Прим. автора: Название главы взято из стихотворения Эмили Дикинсон #419.

Вода, повсюду вода. Храм стоял над морем, он весь пропах солью, а стены были влажными и скользкими от осевших на них брызг. Умом Йоджи понимал, что навалившаяся темная тяжесть - ничто иное как вода.
Холод пронизывал до костей - будто обложили мясом из морозилки и долбят по голове отбивным молотком.
Падение было стремительным - сердце ухнуло, вокруг лица заплясали пузырьки - а потом всё как-то замерло. Рядом медленно проплывали обломки, и, сталкиваясь, тут же исчезали из поля зрения. Йоджи почти ничего не видел - то ли становилось совсем темно, то ли сознание постепенно гасло. Дышать не хотелось.
Белый, тускло поблескивающий осколок вплыл в раскрытую ладонь. Йоджи сжал руку и начал тонуть чуть быстрее.
“Ая вернул свою сестру”, - думал он.
И еще думал: “Мы их остановили”. Он так и не понял, что это было, что эти люди пытались сделать - но теперь всё кончилось.
С ними покончено… и с ним тоже. Надо только найти обломок побольше, чтобы добраться до самого дна - тогда следующий вдох точно станет последним.
Кажется, к такому исходу он пока не готов.
Йоджи выпустил камень и, оставшись без груза, тут же устремился наверх.
Он ухмыльнулся. Губы саднило, он облизнул их - по вкусу не то кровь, не то просто соленая вода.
Всплывая, он заметил копну рыжих волос, ярких, как сигнальный огонь маяка, и бездумно ухватился за них - а поймав, уже не мог бросить. Шульдих был без сознания.
Йоджи поплыл - с трудом, собираясь для каждого движения: зачерпнуть воду, подтянуться, отдохнуть… Перехватить Шульдиха поудобней. Повторить. Берег приближался - темная, ничем не отсвечивающая полоса на горизонте определенно была берегом. Вдали мерцали городские огни, будто настраиваясь на камертон покрытого тучами неба.
Икры сводило судорогой, он уже не чувствовал пальцев на руках и ногах. Сердце больно стучало в груди - Йоджи слышал, что так бывает при переохлаждении. Нелегко поддерживать жизнь в куске замерзающего мяса.
Когда он выволакивал Шульдиха из воды, тот казался тяжелым, как покойник. Йоджи не умел оживлять покойников. Единственное, что помнил из курса оказания первой помощи - нажимать на грудь в ритме песни “Stayin’ Alive”. Должно быть, он почерпнул эту чушь из какой-нибудь телепередачи, потому что на тренировках ему такого точно не говорили.
“Ah, ha, ha, ha, stayin’ alive…”
Он пошарил у Шульдиха во рту и вытащил комок водорослей.
“Been kicked around since I was born…”
Рот в рот. Пальцы замерзли так, что непонятно, кто холоднее - Шульдих или он сам. Наверно, есть температура, которую человеческие пальцы уже не в состоянии почувствовать - как в пении существуют невозможно высокие ноты.
Шульдих скорчился, и его бурно вырвало водой, такой черной, что на секунду Йоджи принял ее за кровь.
Они уставились друг на друга. Шульдиха трясло от холода - а значит, он был все-таки теплее, потому что сам Йоджи перестал дрожать где-то в десяти метрах от берега.
С трудом передвигаясь, они подползли ближе друг к другу в поисках несуществующего тепла.
“Тут мы и сдохнем”.
Йоджи не знал, чья это мысль - его или Шульдиха - но на всякий случай кивнул.
- Ну хоть не по своей вине, - вслух сказал он.
Последним, что он слышал перед тем, как отрубиться, был хриплый клокочущий смех.

***
Когда он очнулся, пахло больницей. Запах был знакомый. Йоджи открыл глаза. Аина сестра в Аином оранжевом свитере ела голубые кубики Джелло. Шульдиха нигде не было видно.
Ая-тян приветливо махнула рукой.
- Ран просил меня посидеть с тобой.
Йоджи попытался что-то сказать, но из горла вырвался хрип. Ая-тян дала ему немного воды и взбила подушки.
- Я говорила с тобой. Да? Когда… спала.
Йоджи сглотнул. Потом еще раз.
- Я думал, это глюк, - выдавил он.
У него точно было такое видение. Ая-тян была как настоящая - совсем такая, как сейчас - а ведь он тогда даже не видел ее фотографий.
- Может, и глюк. Потом больше не получалось.
- А где… Кого-нибудь еще привезли со мной?
- Нет. А что, кого-то не хватает?
- Нет, - машинально ответил Йоджи. - Нет.
Если Шульдиха не было рядом, когда его нашли… Может, его забрали Шварц? Или еще кто-нибудь? Эсцет?
Поди знай.
- А Кен и Оми? - спохватился он. - Они тоже в порядке?
- В полном. Ты последний очнулся. Первый и последний, с кем я познакомилась. - Ая-тян потеребила рукав свитера и, глянув на Йоджи из-под челки, улыбнулась - коротко, но от души. - Мне нравятся друзья моего брата.
- А сам он тебе как?
Она пожала плечами:
- Это уже не Ран. Наверно, он и не мог остаться прежним после всего этого.
- Ты знаешь, что он взял твое имя?
Она кивнула и снова улыбнулась, уставившись на собственные руки.
- Чтобы не забывать. - Потом вдруг вскинула глаза. Они были точно такого же цвета, как у Аи, и в них горела такая же решимость. - Теперь зовите меня Ран, ладно? Потому что я тоже не забуду.
Йоджи уже случалось видеть чокнутых. И напрочь упертых.
- Ран, значит? - сказал он. - Понятно.
- Ему это не понравится, - весело предупредила она.
- Неа, - подтвердил Йоджи.
- Мне нужна будет поддержка. Ты за меня?
Где-то был Шульдих, все еще живой - благодаря ему. Скорей всего, именно Шульдих выкрал ее из больницы. Кроуфорд не стал бы заниматься этим сам. Значит, послал Шульдиха.
- Конечно, - сказал Йоджи. - Конечно, я за тебя.
- Круто. Джелло хочешь?
- А мне можно? - Йоджи покосился на капельницу. - Давно я здесь?
- Где-то пару дней… Да, наверно, тебе не стоит начинать с Джелло.
- Во всяком случае, не с голубых.
- Позвать доктора?
- Ага.
Пришел доктор, а с ним пришли Ая, Оми и Кен. Было много смеха и взволнованных разговоров, которые Йоджи в основном пропустил мимо ушей. Остатки сил постепенно покидали его, веки наливались тяжестью.
- Не волнуйся ни о чем, - сказал Оми. - Я обо всем позабочусь.
Он сменил кричащие шмотки на простую черную рубашку, и, может, поэтому - а может, потому, что перед глазами всё расплывалось - казался немного похожим на Персию.
С этой мыслью Йоджи уснул, и сны его были куда правдоподобней жизни.

tbc

@темы: OTP, WK, Inertia, А сейчас вы прочитаете нечто невъебенное, ПЧ

---

Приснилось, что Роб свет очей моих Томас расстался со своей Марисоль. Во сне я стояла у лифта в каком-то здании и говорила кому-то: боже, они были прекрасной парой! столько лет вместе! ужасно жаль, что так получилось... но зато теперь у меня есть шанс.
Подсознание, что ты делаешь, прекрати
Ничего удивительного, впрочем, если засыпать под Now Comes the Night.
Это, наверно, лучшая колыбельная, что я когда-либо слышала



В то же время для меня это очень ОТРшная песня: мне нравится представлять, как эти двое, каждый у себя дома - в Берлине шесть вечера, в Токио два часа ночи - и единственное, что их связывает, это телефонная сеть...
И любовь.
When the fog has finally lifted
From my cold and tired brow
No, I will not leave you crying
And I will not let you down
No, I will not let you down

Алсо, мне кажется, пришло время для аватарок с Робом)

@темы: OTP, Восторг, апофигей и опупеоз, Мне опять снились сны, в которых хер что поймешь… Мне кажется, я идиот, Why isn't this guy famous?, Музыка

---

Глава 4, внезапно всё еще по порядку)

Название: Trick or Treat
Пейринг: Шульдих/Йоджи
Рейтинг: NC-18
Саммари: Кое-что - не то, чем кажется.
Предупреждения: бондаж, бладплей, найфплей

Погодные боги любили Йоджи - иначе как объяснить, что всякий раз, когда приходил его черед развозить заказы, дни стояли чудесные? Небо еще оставалось чистым и прозрачным, но жара спала; воздух казался звонким, сладким и немного хмельным - почти как весной, когда смена сезонов обещает скорый отдых и приключения, а не холод и привычную хандру, изредка разбавляемую праздниками.
Вдвоем с Кеном они погрузили в кузов фургона коробки с букетами - по двенадцать штук, каждый в отдельном бумажном пакете. Коробки не закрывались, и из-под бумаги сочился горьковатый запах хризантем, перебивая ароматы других цветов.
Осень пахла хризантемами - вот уже второй год. Йоджи нравился этот запах.
Он поерзал на сиденье, поудобней устраиваясь за рулем. Время близилось к полудню, пробки на дорогах почти рассосались. Радио крутило бодрую попсу - из тех, что с первых аккордов вызывают желание подпевать, а через полчаса - биться головой о стену. Листья кленов уже наливались алым, но еще не начали сыпаться, замусоривая обочины. Солнце било в глаза. Притормозив у светофора на перекрестке, Йоджи опустил козырек лобового стекла, надвинул на нос темные очки и огляделся.
В соседнем ряду стояла знакомая Ауди.
Там целовались.
Парень на пассажирском сиденье - определенно, японец, с крашеными волосами почти того же оттенка, что у Рана, только стрижка другая: бритые виски и длинная, зачесанная кверху челка - смеялся, говорил что-то в перерывах между поцелуями, загораживался ладонью с растопыренными пальцами - не то от света, не то от посторонних взглядов.
Ну, привет. Почувствуй себя вуайеристом.
Йоджи как-то даже не удивился, настолько это было внезапно. Будто ветром в лицо: красные листья, солнечные блики на капоте. Красные волосы, льнущие к рыжим, пальцы, комкающие воротник модного тренча.
Те двое наконец оторвались друг от друга. Машина тронулась. Йоджи не сразу понял, что светофор уже сменил цвет. Он выжал сцепление и рванул вперед; Ауди свернула налево сразу за перекрестком.
Музыкальный эфир прервался рекламной паузой. Печенье с молочной начинкой, чай от давления, спрей от тараканов… Йоджи врезал по кнопке - будто прихлопнул того самого таракана. Опустив боковое стекло, закурил.
Что это было - то, что он увидел? Часть долгих близких отношений, внезапная страсть, мимолетная интрижка? Он никогда не спрашивал, есть ли у Шульдиха… кто-нибудь.
“Может, и есть. А может, снял поразвлечься… как тебя тогда, летом. Есть возражения?”
Нет.
“Тогда почему бы тебе не порадоваться за него - чисто по-дружески?”
По-дружески?
Йоджи фыркнул и закашлялся, хватанув дыма носом. Вспомнил тугую хватку наручников, вкрадчивый шорох флоггера, свист воздуха, взрезанного хлыстом…
Зашибись дружба.
Временами казалось, что в его жизни как-то многовато Шульдиха - даже там, где о нем и вовсе не хотелось думать. Йоджи всё так же напропалую флиртовал с девушками, но теперь то и дело приходилось мягко отказываться от продолжения: синяки и ссадины еще можно было списать на последствия тренировок, а вот узоры на заднице наверняка вызвали бы нежелательные расспросы.
Кстати о тренировках: за последние пару месяцев он не пропустил ни одной. Даже наоборот: будь у него побольше времени - пожалуй, ходил бы чаще. Наверно, так проявлялась тяга к устойчивости - или какая-нибудь схожая психологическая штука.
“Сражайся! - говорил сенсей. - Твои руки - острые мечи. Ноги - острые мечи. Разум - острый меч…” Шульдих требовал сдаться, подчиниться. Признать себя слабым. Йоджи представлял, что идет по канату между двумя пропастями, стараясь не сверзиться ни вправо, ни влево.
Образ сам по себе приводил в замешательство: как ни крути, выходило, что пропасть - одна. Если ему суждено упасть - не всё ли равно, в какую сторону?
И, может, это вообще неважно. Может, главное - канат. Что он такое? Поди знай...
Иногда почти хотелось вернуться в ту летнюю ночь - и устоять против искушения. Не вестись. Не дать поймать себя на крючок.
Остановившись на очередном светофоре, Йоджи сложил руки на руле и устало опустил на них голову.
“Что с тобой не так? - в который раз спросил он себя. - Что, мать твою, не так?”
И в который раз не нашел ответа.

По очередному адресу ему открыла молодая красивая женщина в коротком халатике, с накрученным на волосы полотенцем. Судя по записи, сделанной в журнале заказов каллиграфическим почерком Рана, получательницу звали Кёко Мацуда.
Йоджи включил всё свое обаяние, преподнеся букет так, будто лично собирал его по велению сердца.
Женщина прочитала прикрепленную к цветам открытку, и лицо ее стало жестким.
- Заходи, - сказала она тоном человека, который не привык оглядываться и проверять, идут ли за ним. Еще не команда, но уже не предложение.
С некоторых пор Йоджи довольно четко отличал одно от другого.
Он последовал за ней на кухню и остановился в дверях. Мацуда-сан вытянула из шкафа мусорницу с разноцветными контейнерами, достала ножницы.
- Мартини хочешь?
- Нет, спасибо. Я за рулем.
Она обрезала ленту и целлофановую обертку и, аккуратно сложив, опустила в контейнер для пластика. Открытку бросила в коробку для картонного мусора. Наконец, пристроила цветы и зелень в биомусор, безжалостно согнув стебли, чтобы занимали меньше места. У нее были длинные блестящие ногти какого-то сложного оттенка красного. Йоджи наблюдал, чувствуя себя так, будто его пригласили стать официальным свидетелем расправы.
Мацуда-сан задумчиво повертела в руках опустевший каркас.
- Это сизаль на проволоке, - подсказал Йоджи. - Проволоку в металл, сизаль в био.
- А, да? - Она снова взяла ножницы и принялась деловито разбирать каркас. - Сядь, не стой столбом.
Из-под узкой кухонной стойки торчали два высоких табурета. Йоджи сел.
- Ну вот… порядок. - Она закрыла шкаф и, опустившись на второй табурет, сдернула с головы полотенце. Темные, еще влажные волосы слегка не доставали до плеч. - Сигареты есть?
Йоджи исподтишка проследил взглядом изгибы ее длинных стройных ног. Ох, ничего себе… как с водной горки съехал, даже под ложечкой защекотало.
Он достал пачку и, открыв, поднес ей; щелкнул зажигалкой. Женщина прикурила, смешно скосив глаза на огонек. Рассеянно огляделась, придвинула тонкое фарфоровое блюдце, которому явно и в страшном сне не могло присниться, что на его расписное донышко будут стряхивать пепел. Несколько раз молча затянулась, а потом вернула ему сигарету:
- Теперь ты. Знаешь, по тому, как мужчина курит, можно определить, как он целуется.
Йоджи улыбнулся. Втянул дым, подержал во рту, наслаждаясь терпкой горечью, пропустил в горло. Разомкнув губы, медленно выдохнул.
К одинокой женщине приходит сантех… кхм, курьер из цветочного магазина.
Хорошее начало. Многообещающее.
Она снова отобрала сигарету. Докурила, глядя в стену за его плечом, и старательно затушила в блюдце. Потом перегнулась через стойку и, обхватив ладонями его лицо, потянула к себе. В вырезе халата мелькнули груди, слегка прикрытые чем-то кружевным.
Йоджи всегда считал грубым откровенно пялиться на сиськи.
Он заглянул ей в глаза - и не увидел в них своего отражения.
- Не надо, - почему-то шепотом сказал он. И тут же пожалел - но было поздно.
Губы ее искривились. Она отпустила его, села на место и отвернулась, напоследок равнодушно бросив:
- Пошел вон.
Йоджи захотелось обнять ее. Сказать, что всё будет… лучше.
Он вежливо попрощался и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.

Наблюдая, как сменяются цифры на табло лифта, он маялся досадой на собственное малодушие и смутным чувством вины.
Надо было остаться. Он понимал, что ей нужно - сам не раз находил утешение в объятиях случайной знакомой; а этот долг - из тех, что только приятно вернуть…
“Ты должен был защитить меня! Мужчина ты или нет?”
Йоджи со вздохом прислонился к стене, глубоко сунув руки в карманы джинсов.
Плевать на всё, она была хороша. Ох, как хороша…
В заднем кармане завибрировал телефон. Йоджи достал его и открыл полученное сообщение.
“В субботу после семи. Форма одежды - длинные рукава”.
Он нахмурился, прочитав строчку на экране. В мозгу заполошным мотыльком билась какая-то мысль, которую он не мог ни прихлопнуть, ни отогнать - и опасался рассматривать слишком пристально.
Телефон дрогнул в ладони и принес постскриптум: “С этой минуты - никакого секса! Ты же стойкий, правда?”
Йоджи собирался возмутиться, но вместо этого почему-то рассмеялся.
“Ты даже не представляешь…” - подумал он.
Лифт остановился, двери разъехались. Он зашагал к выходу, заранее нащупав в боковом кармане сигаретную пачку.
Мотылек стих, напоследок липко и щекотно мазнув крыльями по лицу, и затаился в темноте.


***
Он проснулся от кошмара. Сон чем-то походил на тот, с лилиями - только теперь это были не цветы, а монстры - уродливые бесформенные создания с десятками щупалец вместо рук, и все эти щупальца тянулись к нему - опутывали, облапывали, сжимали горло, стучали в грудь, трясли и ковыряли, как если бы он был кокосом, из которого они пытались добыть молоко.
И в самом деле, что-то бродило и плескалось в самой глубине его души, разносилось по венам, порой ударяя в голову… только этот сок был безнадежно испорчен - ну вот так, не уродились нынче кокосы - но, может, им как раз такое по вкусу…
Может, только им и по вкусу.
Он рывком сел на постели, откинув одеяло. Сердце колотилось, на лбу выступил пот. Кожа на запястьях - там, где они хватали его за руки - горела, как содранная.
Отдышавшись, он достал из джинсов сигареты, прихватил с тумбочки мобильник и вышел на балкон. В черных ветвях магнолии висел яркий оранжево-желтый шар.
Разве сегодня полнолуние?
Ах да… это же фонарь.
Йоджи включил подсветку телефона и глянул на часы. Почти половина третьего.
Он прикурил и, затянувшись, рассеянно поводил пальцем по клавишам. Звонить человеку посреди ночи - верх наглости…
Но ведь не обязательно звонить.
Он открыл “Сообщения”, нашел нужный номер, набрал “Ты спишь?” и ткнул “Отправить”, намеренно не дав себе времени на раздумья.
Долго ждать не пришлось.
“Нет. Только что пришел домой”.
Йоджи начал набирать текст, но тут же стер написанное. Какая ему разница, откуда Шульдих вернулся так поздно…
Телефон звякнул, на экране замигал значок нового сообщения.
“Дай мне пять минут, ок?”
Звонок раздался спустя три минуты пятьдесят секунд. В трубке звучала музыка - что-то тягучее и ритмичное.
- Привет. Случилось что-нибудь?
- Что у тебя играет? - заинтересованно спросил Йоджи.
- Камуфляж, "Любовь - это щит". Хочешь послушать?
- Давай.
На минуту музыка стала громче.
- Ну как?
- Неплохо. На Депеш похоже. "Вопрос времени", помнишь? - На всякий случай он немного напел.
- Это та, с эротичными стонами в середине? - Шульдих тоже подкрепил слова демонстрацией. Звучало до крайности непристойно.
Йоджи фыркнул:
- Ты позвонил в три часа ночи постонать мне в трубку?
- Вообще-то это ты меня вызвал. - Шульдих опять приглушил песню. - Рассказывай, зачем я тебе понадобился.
Голос был не сонным, но и не бодрым. Окончания слов звучали смазанно, усиливая акцент. Йоджи подумал, что Шульдих либо изрядно навеселе, либо слегка под кайфом - а может, и то, и другое вместе.
- Не спится, - сказал он. - Захотелось с кем-нибудь поговорить.
- Волнуешься перед встречей? - поддел Шульдих. - Или страдаешь оттого, что я запретил тебе…
- Нет, - быстро сказал Йоджи. - Обычная бессонница. Бывает, знаешь?
- Знаю, - согласился Шульдих. - Помочь тебе уснуть?
Йоджи ухмыльнулся:
- Споешь колыбельную?
- Я похож на того, кто поет колыбельные? - В трубке раздался смешок. - Наоборот, это отличный повод лишний раз тебя помучить. Сделаем так: я буду считать барашков, а ты - стараться не уснуть. Дотерпишь до тысячи - загадывай желание, а нет - расплатишься задницей.
Йоджи вовремя прикусил язык. Он знал, что это означает - и знал, что Шульдих знает, что он знает. Любые уточнения выглядели бы или глупым кокетством... или грязной провокацией.
А все-таки - чего он попросит в случае выигрыша?
Чего еще он может попросить?
Он затушил сигарету и вернулся в комнату. Перед тем как лечь, плотнее задернул шторы.
- Ладно, начинай.
- Раз… Два... - медленно начал Шульдих. - Три… Четыре… Пять. Однажды я пошел искать. Мне тогда только исполнилось пятнадцать. Кстати, а как давно ты считаешь овечек?
- Это теперь так называется? - хмыкнул Йоджи. - С четырнадцати.
Слегка приврал, но какая разница - Шульдих всё равно не узнает.
- Шесть… Семь… Восемь… Девять… Первый барашек был игривый и любопытный, он сам дался мне в руки. Мы резвились полгода, всё было отлично… а потом он решил, что я - его Мэри, и начал ходить за мной по пятам. Мне надоело, и я от него избавился.
- Убил, что ли? - Йоджи подобрал с пола одеяло, не выпуская из рук телефон. Поправил подушки и, повозившись, откинулся на спину.
В трубке ошарашенно помолчали.
- Я приму это за комплимент, - наконец сказал Шульдих. - Отшил в грубой форме. И давай без комментариев.
- Ладно, ладно…
- ...Потом был бурый барашек, еще пара белых… серый… Сорок восемь… Сорок девять… Пятьдесят… Иногда среди них попадались настоящие козлы, но я быстро научился справляться. Плёвое дело - надо только самому рассуждать не как барашек, а как… ну понятно, в общем. Не подумай, будто я этим горжусь, но что есть, то есть… да и не то чтобы мне когда-то нравилось быть барашком.
Тихий монотонный голос расслаблял и успокаивал, как чай с ложечкой коньяка. Как мокрая повязка, прижатая к разгоряченному лбу. Йоджи осоловело моргнул, уставившись в темноту: разлеплять ресницы становилось всё труднее. Ну да, это же известный прием: хочешь уснуть - убеди мозг, что не собираешься спать. Обмани себя.
Он зевнул и, когда глаза в очередной раз закрылись, больше не стал их открывать.
- ...А еще был черный барашек - совсем черный, с густой шерстью и блестящими глазами… Он хотел, чтобы я заставлял его прыгать через барьеры, подстегивая хворостиной. Я попробовал и вошел во вкус. - Опять послышался мягкий смешок. Этот звук действовал на нервы - в хорошем смысле: как если гладят по волосам или почесывают за ухом. - Оказалось, многим барашкам такое нравится… только не все готовы признаться. Двести шестнадцать… Двести семнадцать…
“Меня не волнует твой зоопарк, - подумал Йоджи. - И как насчет красного барашка?”
В его спутанном сознании это звучало четко и логично, но когда он попытался сказать вслух, слова начали стремительно ускользать, теряя форму, смысл и значение.
- Новый барашек - просто прелесть, красивый и нежный… но до чего же строптивый. Он позволяет стреноживать себя и даже подставляет шею под мой ошейник, но когда я пытаюсь приласкать его - тут же отскакивает. Вот зараза, да?
- Мгм… - сонно подтвердил Йоджи, почти не вслушиваясь. В голове разливалась вязкая тяжесть, будто ночь плавно просачивалась внутрь.
- Как по-твоему, есть у меня шанс… объездить его? А вдруг после этого я потеряю к нему интерес? С моим сволочным характером никогда не знаешь… Может, честнее было бы оставить его в покое? Только ведь он не хочет, чтобы я оставил его в покое. И я не хочу… Что думаешь?
- Мгм…
- Йоджи… Ты спишь?
- Мгм…
- Спи, мой прыгучий. Однажды я приду украсть твою душу. Четыреста тридцать пять… Четыреста тридцать шесть… Четыреста тридцать семь...
Наверно, это ему примерещилось в дреме. Темнота накрыла его теплым уютным одеялом, и больше Йоджи ничего не слышал.


***
Кофе был слишком горьким, а от лишней ложки сахара стало только хуже - теперь к горечи примешивалась приторная сладость. Солнце назойливо лезло в окно кухни, слепило глаза. Йоджи скривился.
Он проспал на целых полчаса и, как ни спешил, всё равно опоздал к началу смены. Школьницы, наводнявшие магазин по утрам перед уроками, уже разбежались, так что обошлось без шума. Ран показывал какой-то парочке примеры свадебных букетов. Йоджи прошмыгнул в подсобку, торопливо повязал фартук и, подхватив лейку, отправился поливать цветы с таким видом, будто он здесь уже давно.
Ран вышел из-за прилавка и с поклоном проводил гостей к выходу - после чего в три прыжка пересек зал, притиснул Йоджи к стене, как ревнивец ветреную подружку, и детально рассказал, что думает о его ночных гулянках, отношении к работе и способности к самоорганизации.
Йоджи и не подозревал, что в японском языке так много шипящих.
В обычное время он отшутился бы - или огрызнулся, в зависимости от настроения - но сегодня этот ледяной тон подействовал на него, как удар под дых. Оттолкнув Рана, он метнулся к двери черного хода, рванул на себя и выскочил на улицу. Прижал запястье к губам, зажмурился, сдерживая злые слезы, постоял немного.
Потом выкурил сигарету, вернулся в магазин и, переждав очередного покупателя, извинился. Это было в порядке вещей: в стычках с Раном он всегда извинялся первым - какая разница, кто прав, кто виноват…
С него не убудет.
Должно быть, Фудзимия-сама тоже успел остыть - или, в его случае, оттаять: против обыкновения, он не отделался равнодушным “проехали”, а буркнул “взаимно”. Даже спросил, успел ли Йоджи позавтракать - и, узнав, что не успел, дал ему десять минут на кофе.
Отпущенный срок как раз подходил к концу. На кухню выполз заспанный Кен. Хорошо ему - свободен, пока Оми не придет из школы.
- Добр утр... - буркнул он сквозь зевок. Открыл холодильник, завис, разглядывая полки. - Как дела?
- Лучше некуда. - Йоджи сделал глоток и мечтательно прищурился. - Ты же помнишь, я вчера заказы развозил.
Кен достал йогурт в большом пластиковом стакане, распечатал, хлебнул через край. Над верхней губой остался след.
- Ну?
- Блондинка лет тридцати. Красавица - бюст, ноги, попка… Глаза большие, синие, и акцент такой… сексуальный. - Йоджи изобразил что-то, отдаленно напоминающее французское грассирование. - А горячая какая! Завалила меня на диван и давай раздевать...
Выразительно помолчав, он подошел к раковине, выплеснул остаток кофе и поставил кружку в посудомойку.
- Охрене-е-еть… - восхищенно протянул Кен. - А Ран в курсе, как ты рекламируешь наш магазин?
Йоджи обернулся, в упор уставился на него, чуть сдвинув брови, чтобы между ними образовалась горькая складка.
- Ты тоже считаешь, что у меня член в штанах не держится?
Конечно, все они так считали. Не пришлось даже особенно стараться, чтобы произвести впечатление: несколько вскользь оброненных фраз, пара чуть слишком громких телефонных разговоров… Спроси кто, зачем ему это, Йоджи вряд ли смог бы объяснить. Как-то само получилось.
Будь он самураем - справедливости ради, ему следовало бы высечь эти три слова на клинке своего меча.
Кен помялся, явно разрываясь между честностью и симпатией. Наблюдать за его внутренней борьбой было почти трогательно. Почти… стыдно.
- Ну, не то чтобы, - сдержанно возразил он. - Хотя...
- Кен... ты когда-то сказал, что любишь меня.
- Как друга, - с ухмылкой уточнил тот. - А что?
Йоджи длинно вздохнул.
- Походу, и я тебя.
Кен смерил его цепким взглядом вратаря в ожидании пенальти.
- По-дружески же, да? - еще раз напомнил он.
- Ну так-то да… - Йоджи рассеянно поскреб ногтем столешницу. - А тебе не кажется, что “любовь по-дружески” - странное выражение? В смысле… если двоих людей влечет друг к другу, то какие тут могут быть оговорки?
- Слушай, я… - Кен ошарашенно похлопал ресницами. Потом фыркнул и, понизив голос, предупредил: - Я тебе сейчас этот йогурт на голову вылью.
- Не дотянешься. - Йоджи шлепнул его по макушке и со смехом выскочил из кухни.
На душе немного полегчало.


***
- Ты знаешь, что делать. - Шульдих вольготно устроился на кровати, положив ногу на ногу и широко раскинув руки по спинке. - Начинай.
Йоджи нащупал нижнюю пуговицу рубашки и, протолкнув ее в петлю, скользнул ладонью выше. Спохватившись, быстро разделался с остальными пуговицами.
Шульдих не спускал ему рисовки - приходилось то и дело одергивать себя, чтобы не быть одернутым.
Майка. Джинсы. Носки. Трусы. Йоджи сложил одежду на стул и вопросительно вскинул глаза.
Молчание было красноречивым, выжидательным.
Он завел руки за голову, сцепил пальцы и, выпрямившись, застыл неподвижно.
- Молодец. - Шульдих улыбнулся, с явным удовольствием рассматривая его, лаская глазами так, что взгляд казался почти осязаемым.
Йоджи вздрогнул, чувствуя, как мелкие знобкие мурашки бегут по задней поверхности бедер, от ямок под коленями поднимаясь выше, охватывая ягодицы и сосредотачиваясь в паху. Шульдиху нравилось нарушать его интимное пространство - взглядом ли, словом, прикосновением. Не то чтобы Йоджи возражал - в конце концов, это входило в условия игры - но в первый момент всегда становилось не по себе.
Ясное дело, на то и было рассчитано.
Шульдих открыл ящик прикроватной тумбочки, достал моток веревки, поиграл напоказ, пропуская ее между пальцев. На конце веревки болтался карабин, чуть поодаль торчал металлический зажим.
Йоджи смотрел, намеренно не пытаясь угадать, что его ждет.
Шульдих подошел и, стиснув в кулаке одну сторону мотка, погладил его по ребрам образовавшимся хвостом. Веревка была шершавой и немного щекотной. Карабин, задев голую кожу, обжег холодом.
- Я буду задавать тебе вопросы. Отвечай быстро, первое, что придет в голову. Передумывать нельзя. Твой любимый цвет?
- Синий.
- Сигареты или выпивка?
- Сигареты.
- Что было бы труднее - сутки голодать или не иметь возможности помыться?
- Второе.
Шульдих жестом приказал ему вытянуть руки. Ловким движением распустив моток, сложил свободный конец вдвое и, набросив на запястья, начал обматывать. Витки ложились не туго, но Йоджи на всякий случай смирился с тем, что синяков не избежать. Ладно, рукава прикроют.
- Когда и отчего ты в последний раз плакал?
- На прошлой неделе. Прищемил молнией волосы на лобке.
- Оу, бедняжка… - Шульдих сочувственно хохотнул. - А брить не пробовал?
- Ага, - сказал Йоджи. - И это был один из самых драматичных эпизодов всей моей жизни. Лучше пять минут поплакать, чем неделю чесаться.
- Знаю, не рассказывай. - Шульдих скорчил гримасу. - Кхм… что-то мы отвлеклись. Какое твое самое позорное воспоминание?
“Мама… это правда - то, что они говорили?"
"Да как ты смеешь, паршивец?! Какое твое дело? Ты должен был защитить меня! Мужчина ты или нет? Твой дед, Такао Кудо, в десять лет стал главой семьи, и попробовал бы кто сплетничать о его домочадцах! Тебе почти столько же, а от тебя пока одни проблемы. Знать бы заранее, как всё будет - так лучше умереть, чем рожать одной…"
"Прости, прости, прости…”
- Я похвастал в присутствии Оми, что умею завязывать черенки от вишни языком, и мы устроили соревнование. Малыш меня просто размазал.
Шульдих закрепил узел. Легко запрыгнув на краешек стула, перекинул второй конец веревки через балку на потолке, потянул. Йоджи волей-неволей потянулся следом.
- Если бы тебе предстояло провести год на необитаемом острове, кого бы ты взял с собой - друга или сексуальную красотку?
- Друга. - Йоджи вскинул голову и, глянув на него снизу вверх, состроил ухмылку. - Обожаю дружить сексуальных красоток.
- Читер. - Шульдих в последний раз налег на веревку, вздернув его на цыпочки; отрегулировав высоту зажима, щелкнул карабином и спрыгнул со стула. - Так что мне сделать с тобой сегодня?
Йоджи переступил на пальцах, стараясь найти более устойчивое положение.
- Что захочешь, - наконец нашелся он с ответом.
- Но чего бы тебе хотелось?
“Чтобы ты перестал спрашивать”.
- Ты же всё равно сделаешь по-своему.
- Само собой. Например, заставлю тебя отвечать на мои вопросы. Ладно, выбирай: сладости или гадости?
Фактически, это не оставляло выбора.
- Гадости, конечно.
- Как скажешь, - осклабился Шульдих.
Он достал из шкафа кейс - разумеется, черный и кожаный - поставил на кровать и, развернув так, чтобы Йоджи видел, откинул крышку. На светлом ложементе лежали разнообразные ножи, скальпели и лезвия, а в сетчатом кармашке на внутренней стороне крышки - какие-то упаковки, среди которых была хорошо заметна пачка пластырей.
Шульдих вынул тонкий нож с острым, чуть загнутым кверху кончиком. Поднял повыше и, держа на отлете, внимательно осмотрел с обеих сторон.
Йоджи следил, не отрывая глаз. Внутри разливался холодок, как в детстве перед уколом или еще какой-нибудь особенно неприятной процедурой.
“У тебя всегда есть право отказаться”.
Он не собирался отказываться - это было бы по меньшей мере нечестно. Сам напросился.
Шульдих убрал нож на место, с треском вскрыл один из пакетов - там оказались перчатки; надел их, аккуратно разглаживая каждый палец. Из другого пакетика вытянул тревожно пахнущую салфетку и, выбрав один из скальпелей, тщательно протер лезвие. Прихватив рукоятку двумя пальцами, покачал, меряя Йоджи глазами.
- Как у тебя со свертываемостью крови?
Йоджи сглотнул застрявший в горле вязкий комок.
- Нормально.
Шульдих встал и, подойдя вплотную, одной рукой приобнял его за талию; другой, с зажатым в ней скальпелем, дотянулся до запястья, чуть ниже веревки, и оттуда легко, без нажима повел вниз.
Кожу царапало едва ощутимо, и вначале казалось, что он просто дразнит - но потом защипало, и, повернув голову, Йоджи увидел, как царапина медленно наливается красным.
Он облизнул губы, дыша часто и горячо, будто сквозь влажную ткань. Язык свело, рот наполнился слюной. Сердце стучало где-то внизу, под животом. Шульдих был слишком близко, ладонь в перчатке холодила поясницу, а дыхание, наоборот, обдавало щеку теплом, и это противоречие сбивало с толку.
Царапина уже сочилась каплями, которые, наливаясь и тяжелея, одна за другой срывались вниз, к плечу. Шульдих отстранился, словно для того, чтобы оценить работу. Потом протянул руку и, собрав их на палец, поднес ко рту.
- М-м-м, а ты вкусный... Хочешь попробовать?
Йоджи хрипло выдохнул: то ли у него вдруг обнаружился фетиш на латекс, то ли всё дело в том, как лихо Шульдих одним жестом похерил заботу о собственной безопасности - но пробрало до дрожи в коленях.
- Нет, - сказал он. - И тебе не советую: ты же не знаешь, что у меня в крови.
Шульдих рассмеялся, скривив измазанные красным губы. Сгреб его за бедро, рванул на себя и, быстро отступив, послал вперед крепким шлепком по заднице. Йоджи беспомощно скребнул пальцами по полу, развернувшись на связанных руках.
Черт, эту бы силу да на что-нибудь дельное…
Мысль отчего-то смутила, и он торопливо отбросил ее.
- Знаю, - сказал Шульдих из-за спины, - глупость и упрямство. Этим я уже болел.
- И всё еще не… а!
Кольнуло справа под лопаткой. Потом слева - легче, но дольше. Опять справа, выше. Быстро.
Это походило на азбуку Морзе: точка, тире, точка… Если бы Йоджи знал ее - мог бы отвлечься, составляя слова…
Он заплясал на месте - уворачиваться бесполезно, но неизвестность была хуже боли: попробуй-ка угадай, куда придется следующий укол. И насколько сильным будет - заставит поморщиться, как укус комара, или тряхнет, как разряд тока.
Еще укол. Еще, еще, еще… Черт, да когда же это кончится?!
Несмотря на боль и тревожное ожидание, где-то в глубине души он чувствовал странную, с оттенком злорадства, гордость. Шульдих испытывал его, и, чем дольше длилась пытка, тем яснее Йоджи догадывался, что результат - в его пользу.
Выбив острую дробь на спине, лезвие спустилось ниже. Впилось в ягодицу, застыло там, медленно вдавливаясь в кожу.
- Что, если я вырежу здесь свое имя? - небрежно, будто о какой-нибудь бытовой мелочи, спросил Шульдих.
Йоджи сделал глубокий вздох, прежде чем расцепить зубы для ответа.
- Оно сойдет. Рано или поздно.
- Я могу сделать так, чтобы не сошло.
Он едва не дернулся, на секунду позволив себе поверить, что Шульдих и вправду способен на это; поморщился от досады - не то на себя, не то на него.
- Или делай, или не грози, - сказал он, следя, чтобы голос не дрогнул. - Я тебя не боюсь.
- О, вот как? Проверим.
Сзади послышались шаги, скрипнул матрац, что-то едва слышно зашуршало. Йоджи не оглянулся, хоть на это и не было прямого запрета.
Обтянутая перчаткой рука крепко взяла его за волосы. Он затаил дыхание, чувствуя, как бешено и неровно колотится пульс на горле.
- А теперь?
Пальцы рванули назад, заставив откинуть голову. Шеи коснулось тонкое, опасное. Лезвие - судя по ощущениям, уже не скальпель, а нож - заскользило по коже, чуть холодя, иногда на время замирая на месте, а потом опять продолжая свой путь - снизу вверх, в точности прослеживая рельеф натянувшегося горла…
Йоджи опустил ставшие вдруг тяжелыми веки. Внутри оборвалось, он изумленно охнул - как в тот раз, когда впервые увидел стереокартинку: вертел так и эдак, то приближая к глазам, то, наоборот, отдаляя, а потом, когда он устал, почти отчаялся - картинка провалилась и развернулась, и стала стрекозой на цветке.
Только сейчас это была не стрекоза: зажмурившись, он будто снова услышал монотонный гул автострады, почувствовал ветер на лице и узкий парапет моста под ногами.
Говорят, воздух давит на человека с силой примерно восемнадцати тонн. Если прибавить сюда тяжесть личных проблем, общественное давление, бремя собственного эго… странно, что мы еще не потеряли способность передвигаться.
Однажды ночью, несколько лет назад, Йоджи хотел бросить этот груз и уйти, громко хлопнув дверью.
Не бросил, конечно. Не ушел - только подержался за ручку двери, и полегчало. Шагнул не вперед, а назад - получилось неловко, ссадил локоть и потянул лодыжку - и в один момент всё как-то встало на место: он жив, и ему больно.
Всё в порядке.
Теперь Шульдих стал его дверью - как если бы холодная железная ручка вдруг обернулась живой ладонью. Пальцы в волосах стиснулись туго, жестко… Хорошо.
“Держи меня. Пожалуйста, держи меня крепче…”
Было так тихо, что Йоджи слышал дыхание - свое и чужое. В висках стучало, слабо жгло оцарапанную руку и следы тычков на спине. Нож неторопливо поглаживал шею под самым подбородком - а потом вдруг исчез.
- Посмотри, - сказал Шульдих, толкнув его голову вперед.
Он открыл глаза. Первое, что увидел - нож, прямо перед лицом. Повернутый обухом.
Йоджи передернулся - чувство было такое, словно окатили водой из грязной лужи. Разом опротивело всё: и он сам, и Шульдих, и эта дурацкая игра, в которой не было ничего настоящего.
Цветок не расцвел, стрекоза не взлетела. Живая объемная картина при ближайшем рассмотрении оказалась всё тем же листом дешевой бумаги, испещренной бессмысленным узором в мелкий рубчик.
“Остынь, Йоджи, ты играешь слишком серьезно. Конечно, он не стал бы рисковать. Откуда ему знать, что у тебя на уме?”
Ну разумеется, откуда? Это ведь не на мне он оттачивает свои приемы. Не я спешу к нему по первому зову, как щенок на свист. Не меня он…
“Девять из десяти, помнишь? И ты - один из них”.
- Что-то не так? - Шульдих вышел у него из-за спины, озадаченно заглянул в лицо.
- Всё, хватит. Пусти.
- Сейчас. - Он распечатал еще пару упаковок и осторожно промокнул царапины. Выбросив пропитанные кровью салфетки, достал пластыри, приклеил, зачем-то долго разглаживая кончиком пальца. Наконец, стянул перчатки и отвязал веревку.
Йоджи потер руки - запястья саднило, и это неприятно напомнило давешний сон. Нашарив в ворохе одежды трусы, стал одеваться.
Шульдих отошел вглубь комнаты, уселся на край стола, наблюдая оттуда, как ястреб за голубем.
- Йоджи… - начал он.
- Отъебись.
- Грубо. - Шульдих укоризненно прицокнул языком, склонив голову набок. - У тебя что, сабдроп? Не знобит? Голова не кружится?
Йоджи смутно представлял, что такое “сабдроп”. Прозвучало почти как “ПМС”. Он взял себе на заметку никогда не использовать этот аргумент в спорах с девушками.
- Нет, - сказал он. - Просто наскучила вся эта... хренотень.
- Что-то не похоже. - Шульдих ухмыльнулся, демонстративно покосившись на его пах, где член, до нелепости безразличный к Йоджиным переживаниям, натягивал тонкую ткань. - Как там, “слова могут лгать, но тело”...
- Я тебе не тело, - отрезал Йоджи, тут же поморщившись: вышло глупо и не к месту пафосно. - В смысле…
- Да помню я, - перебил Шульдих. - А ведь никто даже не оценит… и ты - меньше всех, вот что обидно. Я мог шаг за шагом довести тебя до постели - ты бы и не понял, что случилось - более того, в нужный момент сам сказал бы мне “да”. У тебя же границы плывут, как ледники в Антарктиде.
“Не держи меня за идиота, - подумал Йоджи. - Кем надо быть, чтобы не понять, что тебя трахают?”
А кем надо быть, чтобы позволять хотеть себя, рассматривать, трогать - и не беспокоиться о том, к чему это может привести? Как если бы всё, чем они занимались, было прелюдией, за которой неминуемо должно последовать главное. Будто вся эта увлекательная игра в доверие и взаимность, свобода быть тем, кто ты есть, боязливый восторг собственной открытости, тайна на двоих - это…
“...секс, Йоджи. Ты занимаешься сексом с парнем - не трахаешься, но подставляешь ему задницу… и прочие места. И, как бы тебе ни нравилось - это не совсем то, что нужно. Может даже, совсем не то.
Просто еще один вид секса”.
- Ой-ё, - досадливо вздохнул Шульдих. - Язык мой…
Йоджи рывком застегнул джинсы и просунул голову в вырез майки.
“Разберись со своими потребностями”, - вспомнил он. Наверно, и вправду пришло время… разобраться.
- Не зови меня больше.
Он помедлил, втайне надеясь, что Шульдих начнет возражать, но тот только вяло дернул плечом:
- Как скажешь. Пожалуй, оно и к лучшему, а то у меня уже изжога от этого зеленого винограда.
Йоджи вопросительно посмотрел на него, но понял, что комментариев не будет. Он накинул рубашку и, на ходу застегивая пуговицы, двинулся к лестнице.
- Погоди. Еще два слова.
Он притормозил, уже взявшись за перила. Оборачиваться не стал.
- Сохрани мой номер: когда кто-нибудь еще предложит тебе такого рода развлечения - набери, прежде чем соглашаться.
Если Шульдих хотел задержать его, то сработало отменно. Йоджи не просто оглянулся - развернулся всем корпусом, требовательно глядя на него в ожидании объяснений.
- Слушай, я знаю эту тусовку, - горячо сказал Шульдих. - Ты даже не представляешь, сколько там извращенцев!
Йоджи издевательски хохотнул.
- Ты-то не такой, да? - в упор спросил он.
Шульдих ответил ухмылкой. Откинулся, вальяжно скрестив ноги, оперся ладонями о столешницу позади себя.
- И я такой, - спокойно согласился он. - Но будь уверен, я никогда не причинил бы тебе вреда.
- Тебе-то что? - огрызнулся Йоджи. - А вдруг я хочу, чтобы мне причинили вред?
- Нет, - настойчиво возразил Шульдих, опять подавшись вперед. - Нет, не хочешь. Ты…
- Не смей рассказывать мне, чего я хочу!
Йоджи кубарем скатился по ступенькам и, сунув ноги в ботинки, выскочил на улицу.
Шульдих не пытался его остановить.

tbc

@темы: OTP, Тексты, WK, Инь, ян и немножко везенья

---

– Для этого надо тележку, – сказал Четвертый.
– Я воин, – громко ответил Уолли, – я пойду сам.
Он взял повязку, разорвал ее пополам и начал обматывать одну ногу.
– Ты грязный самозванец, – рявкнул Четвертый.
От второй половины Уолли оторвал маленький лоскуток и завязал волосы на затылке. Стали видны его знаки на лбу.
– А суд храма так не считает, воин.
Видимо, он неправильно к нему обратился, потому что тот покрылся краской и угрожающе поднял свой кнут.
– Ну, начинай, – оскалился Уолли, – бери пример со своего правителя.
Какое-то мгновение воин молча смотрел на него, потом схватил еще одну повязку и сунул ее Уолли.
Уолли не был до конца уверен, что поступает правильно, но он должен был доказать свою веру и считал, что лучший способ для этого – доказать сперва свое мужество. Едва ли имеет большое значение, кому он будет доказывать – богам, воинам или самому себе. Надо было идти через площадь; двое из приговоренных поползли, их тут же настигли удары хлыста. Уолли пошел. Он шел очень медленно, при каждом шаге задыхаясь от боли, но он первым дошел до конца и вернулся назад. И он не опустил головы.

Дэйв Дункан, "Воин поневоле"

Ух, как я на это ведусь, прям вот со свистом
Не мир, не сюжет, не язык автора - или, в данном случае, переводчика - всё это хорошо, но.
Герой, которого я буду любить всем сердцем. За которого я буду переживать, которым буду восхищаться, ради которого буду возвращаться и перечитывать - в который раз я это перечитываю? четвертый? Боже, да я терпеть не могу истории про попаданцев!
А там же еще будет Ннанджи
И Катанджи
Чудесная трилогия.
Вообще-то уже тетралогия, но последнюю часть я вряд ли буду читать. Она плохо называется.

@темы: ИМХО, Цитата

---

Цитатко с баша

Буду время от времени заходить сюда и ржать

В СССР была такая детская юмористически-познавательная передача: Радионяня. А мне слышалось: ради Воняня. Я ж к маме с вопросом:
- Мам, кто этот Вонянь?
- Какой Вонянь?
- Ну что передача "ради Воняня в гости к нам пришла".
- Ну, а кто слушал эту передачу?
- Я.
- Ну!
- Мам, я не Вонянь!
- Вонянь.

@темы: Чисто поржать, Цитата

---

В нужное время в нужном месте

"Это рассказ в стиле Кафки о комнате для допросов в южно-американской вариации ада. В таких рассказах человек, которого допрашивают, обычно выкладывает все, что знает, после чего его убивают или он сходит с ума. Я хотел написать такой же рассказ со счастливым концом, каким бы нереальным он ни казался. И вот что из этого вышло".
С.Кинг, "В комнате смерти"

Ты ж моя умница... Спасибо! Люблю тебя)

@темы: Я матерюсь только когда меня переполняют эмоции. То есть практически всегда

---

Еще немного прекрасного РТ вам в ленту. Ибо пятница))

@темы: Why isn't this guy famous?, Музыка

---

Господи, какая прелесть
Как устроена работа уборщицы в гей-клубе



Хочу такую работу, когда буду на пенсии!

@темы: Картинки, Чисто поржать, Пидорги заполонили планету, Ссылки

---

Линия влечения на АО3.

РСИЯ ор нот РСИЯ? Хочется, но лень, блин...

@темы: OTP, Тексты, WK, Ссылки

---

Нет, ну я просто не могу не)))

Нашумевший ФБшный клип вроде неплох, смотрел как оридж - но песня таки прекрасна, поэтому я, такскть, припал к истокам



Сквозь поебень я свой жизненный путь пролага-а-аю-у-у...
*громко напевая, ушла пылесосить*

@темы: Чисто поржать, Клипы

---

Rob Thomas - Sleep Til the War Is Over

@темы: Why isn't this guy famous?, Музыка

---

Алсо, сегодня во сне видела Фудзимию, который внезапно инструктор по йоге
Еще там был Йоджи (нет, не пейринг) и почему-то много воды. Больше ничего не помню)

@темы: WK, Мне опять снились сны, в которых хер что поймешь… Мне кажется, я идиот

---

Rob Thomas - NLYTM

 erica albright is a bitch находит еще одну песню для Йоджи, хаха.
А в комментах на ютубе кто-то опознал себя.
ОМГ, Роб, где ты берешь такие слова для своих текстов?! Точнее, как ты умудряешься их так складывать?



...sometimes when it's real life
When you like the way it's looking
But you just don't feel right
Just hold up, here it comes now
It's letdown, let it out, let it start moving around
You can barely stand up now
Then you start to wonder where you'll land if you fall down

Полный текст здесь, перевод даже гуглить не буду.

@темы: WK, Why isn't this guy famous?, Музыка

---

То странное чувство

...когда гуглишь словосочетание для проверки - и получаешь цитату из своего же фика

...а еще когда в тексте столько "Йоджи", что внезапное "йогурт" машинально пишешь с большой буквы

@темы: Внимательно вглядись в траву - Здесь был зеленый кузнечик, похожий на плод огурца. Ай да лягушка

---

04.09.2016 в 11:17

Пишет  Gwirithdess:

Забыл адрес? Нарисуй карту!
Забывший адрес назначения исландец нарисовал на конверте с письмом карту


Исландский турист не знал адреса, по которому хотел отправить письмо, но, к счастью, у него была хорошая зрительная память.

Поэтому вместо того, чтобы написать адрес на конверте, он нарисовал карту, как дойти до нужной фермы на западе Исландии. Пункт назначения был отмечен красной точкой, передает Distractify.

Полностью надпись на конверте гласит: «Страна: Исландия. Город: Будардалур. Название: лошадиная ферма с исландско-датской семейной парой с тремя детьми и большим количеством овец!» Также он трогательно пояснил, что вышеупомянутая датчанка работала в местном супермаркете.

По данным местной газеты Skessuhornið, письмо было доставлено по месту назначения. Моя Планета

@темы: Внимательно вглядись в траву - Здесь был зеленый кузнечик, похожий на плод огурца. Ай да лягушка

---

Здесь был пост, полный боли, ярости и мата, но я дала ему полежать ночь в Черновиках и к утру поняла, что модус берсерка мне не идет. Поэтому оставлю только суть - вдруг это, в самом деле, кому-нибудь поможет:

Что делаЙте? - пишИте!
Что делаЕте? - пишЕте

У меня всё. Спасибо за внимание.

@темы: Вот такое хреновое лето..., Грамматический припадок, Я матерюсь только когда меня переполняют эмоции. То есть практически всегда

---

Мне кажется, у нас с ним какое-то очень сходное представление о музыкальной гармонии. Не знаю, как объяснить - особенно с моим полным отсутствием музыкального образования - но вот есть определенные сочетания нот, голосовые модуляции, от которых штырит - так вот у него такое в каждой песне. Как в This Is How A Heart Breaks: этот короткий проигрыш в лифте - один на всю песню - которого я каждый раз жду буквально с замиранием сердца -
you’re not the best thing that I knew
never was never cared
too much for all this hanging around
- казалось бы, зачем он там? Нет, со словами всё понятно, но в смысле мелодии - зачем он так выбивается?
Но как же меня от него... ааааа
И Роб безумно красивый там в зеркале.

@темы: Очень ИМХО, Моя любовь не сладка, ведь я твоя фанатка, Why isn't this guy famous?

---

Rob Thomas - Things You Said

Это не моё! Я не люблю такую музыку!
Ахаха, Роб, что ты делаешь, прекрати



What you did to me! How do you sleep at night??
Аватарка очень в тему))

@темы: А я сошла с умааа..., Why isn't this guy famous?, Музыка

---

Rob Thomas - All That I Am

Охуеть.
Не слышала этого раньше.

@темы: Восторг, апофигей и опупеоз, Why isn't this guy famous?, Музыка