Kent - Sundance Kid

Внезапно Йоджи/Аска:



Английский перевод здесь, русский - здесь.

@темы: WK, Музыка

---

Очень атмосферная картинка про Цукерберга:



Художник Pawel Kuczynski.

@темы: Картинки, TSN

---

Глава намбер три, пока еще по порядку)

Название: Крылья
Пейринг: Шульдих/Йоджи
Рейтинг: NC-18 (за мат и БДСМ)
Саммари: То же, что и в предыдущей главе: "птички" продолжают увязать, обе)
Предупреждения: 1) Хронологические погрешности - мелкие, но в количестве; 2) В этой вселенной у Йоджи нет татуировки.

Шульдих позвонил во вторник поздно вечером, и они проболтали не меньше часа: о концерте King Crimson, на который тот не смог попасть из-за работы ("Признаться, я не испытываю особых симпатий к своему нанимателю - но в отдельные дни мне хочется самому его убить. Это был такой день"), о тизер-трейлере “Властелина колец”, о преимуществах Playstation 2 перед Playstation 1 и о том, в какую нелепую историю попал один знакомый Йоджи прошлым летом… (“Знакомый? - насмешливо переспросил Шульдих. - Ну-ну.” “Иди к черту, - сказал Йоджи. - Я, конечно, не гений, но не до такой же степени”).
Он так и не понял, кто отключился первым - просто, проснувшись ночью, обнаружил, что лежит щекой на телефоне.
В четверг он получил СМС.
“Завтра в 21.00 у меня. Надень что-нибудь посвободней”.
“Это что, приказ? - отправил он в ответ. - Может, у меня другие планы. Не помню чтобы соглашался поступить в твою собственность.”
Новое сообщение пришло через минуту.
“Да. У тебя нет других планов. Ты не моя собственность, ты - моя прелесть”.
Он рассмеялся и быстро удалил переписку, будто заметая следы; но на сердце стало легко, а на совести - спокойно: как если бы он выказал должную меру сопротивления и теперь мог позволить себе подчиниться.

Шульдих открыл ему босиком, в футболке и потрепанных джинсах, небрежно обрезанных чуть ниже колен. Йоджи, одетый в лиловую хлопковую рубашку и свободные джинсы, мысленно порадовался, что хватило ума не наряжаться.
- О, привет. Заходи. - Шульдих провел его уже знакомым коридором и, махнув рукой в сторону гостиной, скрылся на кухне. - Колу будешь?
- Да, спасибо.
Йоджи сел на диван. В комнате приглушенно горел торшер, жалюзи на высоких, до пола, окнах были опущены.
Шульдих принес миску попкорна и два стакана, щедро наполненных колой со льдом; сгрузил всё на журнальный столик.
- Как ты относишься к фантастическим боевикам? “Люди Икс” смотрел уже? У меня диск: горячий релиз, прямиком из Америки.
Йоджи покачал головой, чувствуя себя немного глупо:
- Ты меня на фильм пригласил?
- Сначала фильм… - Шульдих вставил диск в проигрыватель, включил телевизор и, обернувшись, озорно подмигнул. - А там как пойдет.
На экране промелькнула заставка кинокомпании “Двадцатый век Фокс”. Еврейский мальчик силой мысли гнул железные ворота. Девушка одним поцелуем отправила возлюбленного в кому. Парень по прозвищу Росомаха крошил соперника на ринге. Американский сенатор сообщил, что обеспокоен растущим числом людей-носителей генетических мутаций.
Жизнь мутантов представлялась захватывающей, но полной страданий и опасностей.
Йоджи глотнул из стакана и зачерпнул горсть попкорна. Странно, но с парнями из “Конеко” он никогда не смотрел свежие блокбастеры, сидя вот так на одном диване. Кен засыпал под всё, что не касалось спорта - это было по-своему уютно, но скучновато, - Ран вообще не снисходил до массового кино; Оми же предпочитал кинотеатры в компании одноклассников, а присоединяться к мелюзге Йоджи казалось зазорным.
Шульдих устроился с ногами, упираясь коленом ему в бедро. Пожалуй, следовало отодвинуться, но тогда пришлось бы тянуться к миске. Вот если бы стать резиновым, как этот бедный сенатор…
Бр-р-р…
- Хотел бы иметь суперспособности?
- Без возможности распоряжаться собственным даром? И чтобы за мной вечно кто-нибудь охотился? Благодарю покорно. - Шульдих подбросил зернышко попкорна в воздух и поймал его ртом. - И потом, мы с тобой и так девианты. Спецэффекты, конечно, не те… зато по кайфу, правда?
- Сам ты… девиант, - буркнул Йоджи, не уверенный, позабавило или покоробило его это “мы с тобой”.
- Ага, - легко согласился Шульдих. - Без обид, но тебе до меня, как пешком до Парижа. Смотри: убежденных гомосексуалов в мире примерно два процента - всяких экспериментирующих и недоопределившихся в расчет не берем. Учитывая, что рыжих тоже всего пара процентов, получаем… - Он пощелкал пальцами, производя мысленный подсчет. - Один из двух с половиной тысяч.
- Это не так мало, как тебе кажется, - скептически заметил Йоджи. - Сколько там население Земли, шесть миллиардов?
Шульдх нетерпеливо отмахнулся:
- ...Из них практикующих садомазохистов… ладно, тут я пас. Но знаю, что, по некоторым исследованиям, активную роль выбирает только один из десяти.
Йоджи закатил глаза:
- Черт, откуда у тебя в голове столько цифр?
- Издержки общения с типом, который дрочит на статистику, - рассеянно пояснил Шульдих. Помолчав, ошеломленно покачал головой: - Охренеть… да я, походу, уникум. Ха! А ты мне тут что-то о мутантах.
Йоджи запустил в него попкорном. Шульдих заржал и ответил тем же. В телевизоре помощник сенатора превратился в обнаженную синекожую девушку.
- Ого, - сказал Йоджи, радуясь случаю сменить тему. - Классные сиськи.
- Да ладно, - возразил Шульдих, - у доктора Грей симпатичней. И к тому же побольше.
Йоджи хмыкнул:
- Вот уж не думал, что ты можешь поддержать разговор о сиськах.
Шульдих пожал плечами:
- Почему нет? Я живу в мире, где они существуют, так что мешает мне обсуждать их как явление? Конечно, я бы с большим удовольствием поговорил о заднице Циклопа - но тогда ты меня не поддержишь.
- Познакомьтесь: Шульдих, единственный в мире обладатель широких взглядов, - съязвил Йоджи. - Почему это я не могу обсуждать задницы… как явление?
- Обсуди мою, - хохотнул Шульдих. - Как явление.
Йоджи понял, что разговор принимает опасный оборот.
- Вряд ли ты страдаешь от недостатка комплиментов, - сухо ответил он.
- Ты в курсе, что такое предположение - само по себе комплимент? - довольно сообщил Шульдих. - Значит, если бы ты был геем… или, там, девушкой… то не отказался бы дать мне шанс?
- Мне нравится быть тем, кто я есть, - отрезал Йоджи. - Заткнись и не мешай смотреть.
Шульдих сник, уронив голову на спинку дивана. Йоджи уставился в телевизор, с преувеличенным вниманием следя за сюжетом. Потом не глядя протянул руку за спинкой, стараясь не думать о том, что ведет себя как ребенок - или как придурок - и осторожно подергал свисающую оттуда прядь.
- Эй!
Он скосил глаза. Шульдих улыбался, лениво и безмятежно. Йоджи улыбнулся в ответ, мысленно подивившись нахлынувшему облегчению. Он что, правда боялся обидеть Шульдиха?
Нет, не боялся. Просто… не хотел. Кому понравится обижать человека, который симпатичен? Даже если ненароком.
Особенно если ненароком.
Вдруг захотелось чем-нибудь порадовать его.
- Может, и не отказался бы, - тихо сказал Йоджи, по-прежнему не поворачиваясь от экрана.
Шульдих улыбнулся шире, но промолчал.
Девушка по прозвищу Роуг и Росомаха по несчастной случайности едва не убили друг друга. Роуг, испуганная собственным поступком, сбежала из школы мутантов. Шульдих отлучился. Приспешники Магнито с размахом громили железнодорожный вокзал, поэтому Йоджи не обратил особого внимания на его уход.
Зато возвращение он заметил.
Подвинув стаканы, Шульдих выложил на журнальный столик три одинаково черных предмета: кожаный ошейник с цепочкой, кожаные наручники и оплетенный кожей хлыст с раздвоенным кончиком.
Йоджи замер, с участившимся дыханием рассматривая экспозицию. Шульдих поставил фильм на паузу.
- Возьми, если хочешь, - ровно предложил он. - Познакомься.
Теперь, получше узнав его, Йоджи видел разницу между прикольным, слегка чудаковатым парнем, с которым они вот только что перекидывались покорном и насмешками - и тем, кому он добровольно отдавал право распоряжаться собой. Сдвиг был почти незаметным, но, раз ощутив, его уже нельзя было игнорировать - как на тех картинках, где утка превращается в зайца, а стайка дельфинов - в парочку любовников.
Он потянулся к хлысту, но отчего-то передумал - взял то, что лежало ближе.
Конечно, наручники были ему не в новинку: и он надевал, и ему надевали. Легкий способ разнообразить секс - до того легкий, что давно потерял свою остроту. Но Шульдих, очевидно, не придавал большого значения реквизиту; Йоджи с некоторым смущением припомнил, что в позапрошлый раз его связали виниловой лентой, а в прошлый вообще обошлись без подручных средств.
Шульдих забрался на диван позади него, выглядывая из-за плеча. Потом взял его за руку; расстегнув рукав, подвернул манжету наверх. Вынув из его пальцев наручники, обхватил запястье и ловко затянул пряжки.
Йоджи покрутил рукой в широком черном браслете. Этими наручниками явно уже пользовались, и немало: стальные застежки потерлись. Кожа с сеточкой мелких царапин и заломов обнимала ласково, но крепко.
- Тебе идет, - одобрил Шульдих. - Нечасто встретишь такое… визуальное соответствие.
Комплимент показался сомнительным, но Йоджи решил не выпендриваться. Если недавно он пытался быть милым из симпатии, то сейчас им владело глухое, дразнящее нервы опасение.
Не стоит раздражать того, кто приготовил для тебя хлыст.
Шульдих завел его руку за спину и, присоединив к ней другую, нацепил второй браслет.
- Теперь это. - Распахнул пошире воротник рубашки и, обернув ошейник чуть пониже кадыка, защелкнул застежку. - Не туго?
- Нет, - сглотнув, ответил Йоджи.
- Скажи, если станет неприятно.
- Зачем? Разве смысл не в том, что ты развлекаешься за мой счет?
Шульдих фыркнул, явно позабавленный таким определением.
- Если я скажу, что наоборот, это сильно порушит тебе картину мира? Не думай обо мне хуже, чем я того заслуживаю. Тут я с большинством: предпочитаю взаимность. - Он подтянул наручники выше, вздернув запястья к самым лопаткам, и пристегнул их к цепочке ошейника. - А сейчас встань вон туда, лицом к стене, и помолчи. Первое же слово, произнесенное не по делу, будет стоп-словом - для нас обоих.
Йоджи отошел и встал в угол, носом в стену. Рельеф выкрашенной серым штукатурки напоминал кору старого дерева.
Вечер потек своим чередом. Шульдих досматривал фильм; пару раз выходил из комнаты и снова возвращался. Однажды ему позвонили, и он обменялся с неизвестным собеседником несколькими скупыми фразами на английском, по которым нельзя было понять ничего о предмете разговора. На экране спорили, кричали, дрались; шумела вода, ревел самолетный двигатель. Йоджи был словно выключен из всего происходящего. Это было… непривычно. Пожалуй, обидно - как если бы в разгар вечеринки его вывели за дверь и оставили подумать о…
О чем?
От нечего делать он прислушивался к перипетиям фильма - но думалось о другом: о хлысте с оплетенной кожей рукояткой. О его упругом стержне и раздвоенном, как змеиное жало, кончике.
Йоджи покачался на носках, пошевелил кистями. Браслеты оттягивали цепочку, и приходилось держаться почти в струнку, чтобы ошейник не давил на горло. Но так даже лучше: каждый раз, когда ситуация начинала казаться невыносимо унизительной, легкий приступ удушья напоминал, что всё это просто условность. Игра. В настоящей-то жизни он ни за что не позволил бы нацепить на себя ошейник. Или прикоснуться к себе хлыстом.
В той жизни он был настоящим. А условный, временный Йоджи, которому по кайфу такое обращение - это просто…
- Иди сюда.
Он вздрогнул; помедлил, не желая выдавать охватившего волнения. Было странно - весело и тревожно.
Шульдих жестом указал вернуться на диван и, снова устроившись сзади, принялся разминать ему плечи.
- Ну, выкладывай: хорошо ли ты вел себя в субботу?
“А ты?” - мысленно огрызнулся Йоджи.
- Да, - сказал он.
Вопреки сложившемуся имиджу, он не был помешан на сексе - во всяком случае, не больше, чем любой здоровый мужчина его возраста - и сутки (а фактически, двое суток) вынужденного воздержания не стали для него трагедией. Но в самой необходимости подчиняться досадному ограничению - как если бы он действительно отрекся от прав на собственное тело, отдав его во владение Шульдиху, - оказалось столько тайного, мучительного, извращенного удовольствия, что так и тянуло закрыться в спальне и облегчить… кхм, душу.
Он выезжал в город развеяться, обедал в Макдональдсе, а остаток дня провел в подвальной гостиной “Конеко” с томиком “One piece”, в молчаливой компании Рана. Тот поглядывал на него с насмешливым любопытством, но ни о чем не спросил.
- Но потом-то наверстал упущенное, м?
Он ухмыльнулся:
- Само собой.
- В какие дни?
Йоджи вскинул брови. Это что, допрос?
А он-то гадал, на каком этапе Шульдих прикажет ему раздеваться...
- В воскресенье… два раза. И в среду. Про позы рассказать? - с осторожным вызовом добавил он.
- Расскажешь, если понадобится. - Шульдих снял наручники с цепочки, позволив ему опустить руки к пояснице, и начал неторопливо расстегивать пуговицы его рубашки. Пальцы были прохладные, и когда они касались груди, кожу будто обжигало льдом. - А вчера?
- Нет, - ответил Йоджи.
Вообще-то он хотел позвать в кафе ту большеглазую птичку из соседнего комбини - даже узнал, во сколько заканчивается ее смена - но потом Шульдих прислал свое дурацкое СМС, и всё пошло как-то наперекосяк...
- Значит, всего трижды? Да ты просто ангел целомудрия. - Шульдих распахнул рубашку, стянул ее до самых предплечий. Потом встал и поднял со столика хлыст. - Ложись на живот.
Йоджи нахмурился. Не то чтобы он возражал, но было смутное чувство какой-то несправедливости.
- Ты не предупреждал, что я в любом случае буду наказан.
Шульдих с непонятным интересом глянул на него.
- Вообще-то я не задумывал это как наказание. И потом, у тебя всегда есть право отказаться.
“Ага. А у тебя есть право вынудить меня согласиться”.
Йоджи развернулся, упираясь коленом, и вытянулся на диване. По спине он еще не получал; сама мысль об этом была щекотной и томительной, как шепот на ухо.
Хлыст с тихим свистом разрезал воздух. Йоджи подобрался, заранее закусив губу - но удара не случилось.
- Попроси меня.
- А?
- Попроси, чтобы я тебя выпорол, - терпеливо повторил Шульдих. - Или чтобы я этого не делал. Будет как скажешь, обещаю.
Йоджи оторопело моргнул. После всего, что он уже позволил, что испытал, на что согласился - он еще должен… просить?!
Ну зашибись.
Матрас упруго спружинил: Шульдих опустился рядом, положив ногу на ногу.
- В некотором смысле это даже очаровательно - твои попытки изображать жертву. Так… свежо. Плохо, что ты это делаешь для себя, а не для меня - а потому заслуживаешь небольшого урока.
Он помолчал, играя хлыстом. Йоджи повернул голову, следя из-под упавшей на глаза челки.
- Ты же в курсе наших основных принципов, да? “Безопасность, разумность, добровольность”. Если с первым и вторым всё более-менее понятно, то с последним куда сложнее. Добровольность подразумевает, что действие совершается по собственной воле, без принуждения - но что, если тянет побыть изневоленным? принужденным?
Он сделал паузу, как бы давая Йоджи обдумать это противоречие, а затем продолжил:
- Поэтому я предпочитаю говорить не о добровольности, а о честности...
- Ты - о честности? - хмыкнул Йоджи.
- О, ну дослушай же сначала, - укорил Шульдих. - На практических занятиях ты куда терпеливей. Но надо уделить внимание и теории.
Он опять встал, прошелся туда-сюда, похлопывая по ладони хлыстом, будто указкой.
- Честность не в смысле справедливости, а в смысле отсутствия вранья. Я не вру тебе, ты не врешь мне. И себе тоже не врешь. Ферштест ду?
- Забавно, - сказал Йоджи. - Собираешься дрессировать меня…
- Я? Нет. Это самостоятельное задание. Я же стараюсь, так почему бы и тебе не постараться - если ты действительно заинтересован.
Он был заинтересован. Отчасти в этом и состояла проблема, вряд ли понятная даже Шульдиху с его склонностью к доминированию - а уж тем более сторонним, нормальным людям, для которых порка - просто слово, такое же, как “стул” или “дождь”.
Для Йоджи само это слово было раскрашено в такие интимные, запретные тона, обернуто в такие слои скрытых внутренних драм - от нежных лепестков едва пробудившейся сексуальности до окончательного признания своей инакости как слабости, изъяна - что необходимость облечь его в просьбу заставляла вспоминать тот громкий случай, когда чокнутый европеец попросил любовника убить и съесть себя.
Наверно, ему тоже нелегко было произнести это вслух.
- Слушай, прелесть: ты мне нравишься, и, откровенно говоря, я хочу быть для тебя лучшим. Но если ты в глубине своей загадочной души лелеешь образ идеального верха, понимающего тебя больше, чем ты сам - советую поскорее избавиться от него и не ебать мозги ни себе, ни мне. Разберись со своими потребностями. Прими их. И научись выражать, прямо и открыто.
Йоджи сдавленно вздохнул. В глубине его “загадочной души” творился хаос: было муторно, слегка приятно и слегка же неловко.
Шульдих хочет быть лучшим - для него?
Ого.
А он-то… насколько подходит Шульдиху? Со всеми своими загонами, неопытностью, ограничениями - Шульдиху, который, если верить каким-то там исследованиям, один на девять желающих подставиться под его "девайсы".
"И как это некоторым удается всю жизнь хранить иллюзию, что они хороши по умолчанию?" - едко заметил внутренний голос.
Заткнись. Только тебя мне сейчас не хватало...
- Итак? Вот ты. Вот я. Вот хлыст. - Шульдих остановился, уперев раздвоенный кончик ему в спину, точно между лопатками. - Скажи мне, чего ты хочешь.
“Я хочу уйти, - устало подумал Йоджи. - Забыть эти две недели, забыть тебя и никогда больше не хотеть того, о чем было бы стыдно проболтаться друзьям”.
Шульдих снимет наручники и не станет удерживать его, в этом он был уверен.
И что потом?
Он закрыл глаза, уткнувшись лбом в обивку дивана.
“Давай, черт побери. Докажи, что ты не трус. Хватит притворяться, будто тебя здесь нет”.
Ладно.
- Выпори меня, - сказал он, стараясь звучать “прямо и открыто”.
К его удивлению, этого оказалось достаточно.
Первые удары были дробными, рассыпчатыми, как струи горячего душа, бодрящего и в то же время расслабляющего. Может, Шульдих и не был “идеальным верхним”, но техникой он владел отменно - или это Йоджи, преодолев себя, словно бы заслужил право воспринимать происходящее как удовольствие, а не как проверку на прочность. А на удовольствие тело отзывалось по-другому, ярче и откровенней.
Постепенно ритм замедлялся, становился резче, беспощадней. Хлестнуло огнем, жарко и уже знакомо: не боль, но переживание настолько острое и мощное, что он заскулил, вжимаясь бедрами в матрас, заерзал, будто пытаясь вылезти из собственной шкуры.
Шульдих надавил ему на загривок, безмолвно приказывая оставаться на месте. Йоджи едва не застонал от нового ощущения - чужой ладони, подчиняющей жестко, но не оскорбительно. Он повозился под этой рукой - не из упрямства, а из странной прихоти до дна испить поражение - и почувствовал щеками мокрое.
Ну и пусть.
Шульдих сгреб его за волосы, вздернул голову кверху:
- Как ты?
- Охуеть, - сказал Йоджи.
- Лучше чем “нормально”, да? - Шульдих отпустил его, мягко уронив лицом в матрас. - Вставай. Покажу кое-что.
Йоджи соскреб себя с дивана. Шульдих провел его по коридору, втолкнул в дверь, за которой оказалась еще одна ванная с большим, чуть ли не во всю торцевую стену, зеркалом. Поставив спиной к зеркалу, врубил свет.
- Смотри.
Йоджи посмотрел. Спина раскраснелась от ударов, кожа даже на вид казалась горячей. На этом фоне отчетливо выделялись более глубокие, вспухшие, влажные от сукровицы ссадины, которые складывались в абрис крыльев: верхние края были намечены вразлет, двумя размашистыми линиями; от них полукругом, немного вперехлест, шла бахрома ссадин потоньше и покороче.
Это было… Это выглядело…
Он шумно втянул воздух, не находя нужного определения. Вдруг подумалось: что, если сделать такую татуировку? С пафосной подписью, обязательно по-английски...
- Черт, - сказал Шульдих. - Какой же ты…
Йоджи обернулся. Внутренний голос настойчиво остерегал не развивать тему - но когда это он был послушным…
- Какой?
Шульдих рассмеялся своим тихим вкрадчивым смешком.
- Любопытный. - Запустив руку ему в волосы, оттянул назад, смерил тяжелым взглядом, от которого у Йоджи по шее побежали мурашки. - Самолюбивый. Самовлюбленный. Прекрасный. Желанный. Мой...
Нет.
Он помотал головой, вырываясь из хватки. Ошейник душил, плечи ныли, исхлестанную спину саднило. Он шагнул назад - и уперся лопатками в стену.
О, черт…
Шульдих смотрел, сдвинув рыжие брови к переносице - озабоченно, но спокойно. Потом медленно поднял руку и, обняв его за шею, привлек к себе - лоб в лоб.
- Ш-ш-ш… всё в порядке. Я всё помню. Пожалуйста, верь мне.
Йоджи перевел дух. Пальцы Шульдиха лежали у него на затылке, у самой кромки волос, касаясь чутко и ненавязчиво - совсем не так, как в прошлый раз.
- Окей?
Он кивнул, отстраняясь. Пульс бился в ушах, но внутри улеглось, и недавнее смятение уже казалось глупым. С чего ему вздумалось психовать? Это же просто игра.
“Ох, доиграешься...” - мрачно предупредил внутренний голос - как обычно, впустую.
- Окей, - со слабой усмешкой отозвался он.
Шульдих развернул его, обхватил сзади, закусив мешающий хлыст. Йоджи сцепил руки в замок, боясь невольно добавить объятию интимности. Шульдих начал расстегивать ему джинсы. В зеркале было видно его сосредоточенное лицо, крепкие белые зубы, сомкнутые на стержне хлыста. Сунув большие пальцы за пояс, неспешно повел вниз по бедрам.
Йоджи всхлипнул, зажмурившись, когда тугая резинка трусов проехалась по набухшему члену. Джинсы упали на пол, ладонь опять легла на затылок, пригибая к раковине. Фаянсовый бортик злым укусом впился в разгоряченное тело. Он дернулся - и получил по виску ручкой крана.
- Бля-а-адь… - ошеломленно процедил он, от полной невозможности выразиться яснее.
- Я знаю, - ровно сказал Шульдих.
Эта его невозмутимость просто сносила крышу.
Йоджи опасливо поднял голову и встретился взглядом с собственным отражением. Взлохмаченная челка косо свисала на лоб, лицо пылало, глаза - длинные, шалые - блестели травяной зеленью.
Он всегда нахально считал, что глаза у него необычные - но до сих пор и не подозревал, насколько.
“А у Шульдиха-то, должно быть, стальная выдержка…”
От этой мысли его бросило в жар - так мучительно, что даже зубы застучали, - а потом вдруг отпустило.
Что ж, наверно, и у стыда есть предел.
К счастью, Шульдих не стал длить ожидание. Хлыст заплясал по голым ягодицам. Йоджи выгнулся, нетерпеливо подставляясь, отчаянно желая большего, желая получить сполна за все годы безумных фантазий, когда он почти не верил, что такое возможно на самом деле, что он может разрешить этому случиться...
- Сильнее, - выдохнул он.
- Погоди. Не так сразу, - возразил Шульдих, продолжая разогревать его мелкими дразнящими ударами, которые только распаляли, совершенно не принося облегчения. Всё равно что, страдая от жажды, ловить губами капли дождя.
- Черт, сильнее! Пожалуйста...
Хлыст полоснул наотмашь; Йоджи ответил стоном, прозвучавшим откровенно развратно даже в его собственных ушах. Удары посыпались хлестким обжигающим ливнем.
- Кричи, - резко скомандовал Шульдих. - Давай, мать твою, я хочу слышать, как тебе хорошо.
Он закричал - от боли, от накрывшего с головой возбуждения, от того, как хорошо это было, и нестерпимо, и мало...
Оргазм настиг его внезапно, будто врезали по животу туго набитой мягкой подушкой. Йоджи покачнулся, теряя равновесие, колени задрожали. На секунду его охватило смятение, тут же сменившееся дремотным покоем.
Всё в порядке. Шульдих позаботится о нем. Шульдих может позволить ему удариться, но ни за что не даст упасть.
Он не ошибся.

Потом он опять лежал на диване, уткнувшись подбородком в скрещенные руки, пока Шульдих обрабатывал ему ссадины той самой пощипывающей мазью.
- ...первый раз вижу. Нет, я знал, что такое бывает… терпи, не дергайся! ты же большой мальчик... но считается, что для этого у маза должно быть сильное эмоциональное влечение к своему садисту. - Шульдих завинтил колпачок и, отложив тюбик, задумчиво помолчал. - Прости за вопрос, но… ты, случаем, не влюбился в меня?
Йоджи прыснул.
- Прости за вопрос, но… ты, случаем, крышей не поехал?
Шульдих тоже рассмеялся:
- Ну и правильно. Никому из нас это не надо, ага?
- Ага. - Йоджи устроился поудобней, сунув под голову подушку, и осторожно натянул на себя плед. - Это нормально, что мне сейчас хочется стаканчик виски и на Гавайи с какой-нибудь горячей красоткой… а лучше с двумя?
- Еще как нормально. Эндорфины. - Шульдих насмешливо потрепал его по голове, запутался пальцами в волосах, не сразу убрав руку. - Но что тебе на самом деле нужно, это как следует выспаться. Останешься у меня? Можешь спать здесь, на диване. Если проснешься первым - ты знаешь, где холодильник.
- Ладно, - согласился Йоджи, не найдя в себе ни моральных, ни физических сил одеваться и ехать домой. - Но только если покажешь, чем там кончилось с Роуг.
Шульдих взял пульт и перемотал фильм назад - туда, откуда Йоджи перестал смотреть. Потом встал и молча вышел из комнаты. Слышно было, как он поднимается по лестнице.
Йоджи уснул, не дождавшись его возвращения.

@темы: OTP, Тексты, WK, Инь, ян и немножко везенья

---

IAMX - Volatile Times

Вообще IAMX - открытие этого лета (а забавно, что в "Цвете обмана" эпиграф как раз из них, да? Но в основном спасибо создателям "Как избежать наказания за убийство")). А в частности - почему-то ужасно нравится обложка вот этого альбома:



Очень Даже не знаю, почему.
Ну и собственно с песней отлично заходит:

@темы: Картинки, Музыка

---

И все-таки хочу еще раз сказать в восьмой раз пересмотрев клип: у него охуенная мимика. О-ху-енная. Кмбрбч в этом смысле и рядом не стоял.
Я, кстати, понимаю, как она может раздражать: это из разряда тех вещей, что либо нравятся, либо бесят.
Но мне заходит как по маслу. Как шоколадное пирожное со взбитыми сливками
Как АСМР-видео.

@темы: Картинки, Honey you should see me in a crown, Моя любовь не сладка, ведь я твоя фанатка

---

Аааааа, какой клип у команды Мориарти!
Как я вообще могла о них забыть?

Go, my love from fandomMoriarty2016 on Vimeo.

Всё еще не король шиппер)) Но, черт побери...

@темы: Honey you should see me in a crown, Восторг, апофигей и опупеоз, Клипы

---

Картинко

Я, собственно, на этой ФБ слежу только за командой БДСМ - и то не слежу, а так... послеживаю) Но тут по ссылкам сходила глянуть арт у Детской классики:

Авававава, какой Пьеро!

Прям очень зацепил. Сука как же у меня стоит на виктимов, это что-то психическое

@темы: Картинки, Восторг, апофигей и опупеоз

---

На его лице читалась сосредоточенность и решимость, на стеклах его очков играли соднечные зайчики, смешанные с легким волнением и с предвкушением триумфа. ©
Внезапно представила Кроуфорда. Бывает, знаете: настолько ярко увидишь кого-то, что хочется улыбаться, и так хорошо-хорошо...
Эх, всё-таки люблю эту сволочь тоже

@темы: Чисто поржать, WK, Внимательно вглядись в траву - Здесь был зеленый кузнечик, похожий на плод огурца. Ай да лягушка, Цитата

---

Одолела дискуссию о семейном насилии. В комментах пиздец и средневековье - к сожалению, вполне предсказуемые.
Чувак, который ТС - нереально крут, и я абсолютно верю, что подопечных детей он и пальцем не ударил. И своих, если будут, тоже не ударит - ни в каком "аффекте". Потому что так терпеливо сносить этот блядский цирк и вести в нем аргументированный спор - стальные нервы надо иметь.
Отдельно повеселили люди с "Что ты выберешь, деточка - подзатыльник или нудную нотацию?" Интересно, они уже перестали пить коньяк по утрам?
Еще поразило, как много людей не умеют читать. И ведь как минимум половина из них наверняка дрочат на интеллектуальность и "шуршащие страницы", о да.
Пиздец, пиздец. Сколько тупости, злобы и непрошибаемой уверенности в собственной правоте. И это дайри.

@темы: Вот такое хреновое лето..., Я матерюсь только когда меня переполняют эмоции. То есть практически всегда, Ссылки

---

У меня в детстве была такая игра:

кому интересно)

я читала один листок из какой-нибудь знакомой книги и пыталась представить, что она мне не знакома, а этот листок - единственное, что попалось: ветром принесло, валялось под ногами на улице... типа того. Что бы я подумала об этой истории? Какое начало и конец дофантазировала бы сама себе?
Вот то, как я пишу, сильно напоминает мне эту игру. Нелепый я человек ©
Короче: это приключение на задницу таки прорастает тентаклями продолжениями. Понятия не имею, сложится ли паззл и не иссякнет ли фонтан раньше времени - но бить себя по рукам я всё равно не люблю и не умею, так что почему бы нет. В худшем случае, останется кучка разрозненных сайд-стори - тоже вариант, чо.
И, да, я собираюсь выкладывать главы в том порядке, как они мне приходят, а не в порядке следования. Кто не любит такие развлечения - не читайте, вы предупреждены)

Название: Красные лилии (оно же пока рабочее для всего цикла, см по тегу)
Пейринг: Шульдих/Йоджи
Рейтинг: БДСМ без секса - это же всё равно NC-17, да?
Саммари: "Коготок увяз - всей птичке пропасть".
Таймлайн: через неделю после В одной темной-темной комнате...
Предупреждения: виктимо-агрессорские игры
Примечания: интернеты утверждают, что chinchin в переводе с японского - "пенис")

Йоджи макнул швабру в ведро, шлепнул на пол и старательно растер лужу. Под ногами блестело от воды.
Мокрый - значит чистый, так? Поди докажи это Рану, который и в обычные-то дни шпыняет всех почем зря, а по пятницам вечером придирчив, как… как…
В кармане истошно завопили Guano Apes. Йоджи с готовностью отставил швабру - кому бы он ни понадобился, невежливо заставлять человека ждать! - выудил мобильник и, не глянув на экран, поднес к уху:
- Алло?
- Любопытно, как я записан у тебя в контактах. Ты ведь не спросил, как пишется мое имя.
- Погоди минутку. - Он поймал взгляд вертевшегося неподалеку Кена и, характерным жестом похлопав себя по губам, торопливо выскочил на улицу. Достал пачку и, раскурив сигарету, сделал глубокую затяжку. Сердце колотилось.
- “Рыжий тип с дурацким акцентом”, - лениво протянул он.
На самом деле он записал Шульдиха иероглифом “бун” - “красногривая зебра” - но объяснить это было бы нелегко.
- Ну спасибо, - хохотнул тот. - Как насчет поразвлечься? Приедешь сегодня в клуб?
- Можно, - сказал Йоджи. - Где встретимся?
- Я тебя найду.
Дверь за его спиной приоткрылась.
- Йоджи, любимый, - оглушительным фальцетом пропел Кен. - Нас тут трое, и все в ожидании. Ты еще долго?
- Ого, - заинтересованно сказал Шульдих.
- Забудь, что ты это слышал. - Йоджи нажал отбой и, выбросив сигарету, ринулся обратно в магазин. - Хидака, ты больной?! - с порога заорал он.
- Что я такого сказал?! - Кен в притворном испуге нырнул под прилавок. - Я правда люблю тебя… по-дружески, конечно. А что голос на минутку заклинило, так разве это повод на меня набрасываться?!
Оми, протиравший витрину, сдавленно хихикнул.
- Ну, ну, Кен, - сдержанно пожурил Ран, закрывая кассу. - Когда-нибудь и у тебя будет девушка. Хотя, знаешь - не в них счастье.
Оми зажал рот ладонью, неистово разбрызгивая стеклоочиститель.
- Вот тут я бы поспорил. - Йоджи с ухмылкой подхватил швабру и снова принялся возить ею по полу. - И потом, я не понял: ты за меня или против него?
- Я за добро и справедливость. - Ран вылез из-за кассы и, навскидку оценив качество уборки, влепил ему смачный подзатыльник. - А вы, идиоты, тут вообще ни при чем.

В клубе толпился народ, музыка гремела. Шульдиха нигде не было видно. Йоджи отправился в бар, испытывая странную смесь облегчения и разочарования.
Он простоял в толпе страждущих выпивки не меньше четверти часа и почти дождался своей очереди, когда его хлопнули по плечу.
- Привет, - раздалось возле самого уха.
Йоджи вскинул голову.
- Я же обещал, что найду тебя, - довольно проговорил Шульдих. - Классно выглядишь. Возьми мне тоже чего-нибудь, ага? Следующий напиток - за мой счет.
- Без проблем. Что ты предпочитаешь?
- Что угодно, на твой выбор.
Йоджи собирался заказать пива, но в памяти всплыло, что в прошлый раз Шульдих упоминал “Маргариту”. Отлично: он тоже не имел ничего против “Маргариты”.
Взяв два коктейля, он осмотрелся. Бар был полон, но в самом конце стойки как раз освободился один табурет.
- Сядешь? - спросил Йоджи. Шульдих был чем-то вроде гостя - пусть не его лично, но чужаком в его стране - и это в некоторой степени обязывало к проявлениям великодушия.
- Спасибо, - с усмешкой отозвался тот. - Но я ведь не удержусь и предложу тебе сесть ко мне на колени - или взять меня к себе, без разницы, - ты откажешься, я надуюсь - и прощай, хороший вечер... Нет уж, постою.
Йоджи признал эту цепочку рассуждений не лишенной смысла и тоже остался стоять - из солидарности. Шульдих скрутил волосы в жгут и перекинул через плечо. Сегодня на нем были черные джинсы в облипку и кожаный жилет на голое тело. Очевидно, ему нравилось выставлять руки на обозрение.
- Я привез твою одежду, - сказал Йоджи.
- О, не стоило беспокоиться. - Шульдих помешал соломинкой в бокале и, глотнув коктейля, недовольно огляделся по сторонам. - Уф, ну и толпа… Еще больше, чем в прошлый раз.
- Зачем ты ходишь в такие заведения, если ненавидишь толпу? - удивился Йоджи.
- Не хочу превратиться в унылого мизантропа, для которого лучшее развлечение - пятьсот страниц интеллектуальной жвачки. Есть пример перед глазами.
Йоджи весело фыркнул:
- У меня тоже.
- Тогда ты меня понимаешь. - Шульдих салютнул бокалом. - Чин-чин!
Йоджи подозрительно уставился на него:
- Ты не можешь не знать, что означает это слово.
- Само собой, - невозмутимо кивнул Шульдих. - Вот почему это мой любимый тост.
Такое чувство юмора Йоджи понимал и, чего уж там, вполне разделял. Он рассмеялся, вся скованность мигом улетучилась.
Они обсудили близлежащие клубы, поболтали об их музыкальном репертуаре, потом о музыке в целом и о любимых группах… Наконец Шульдих хлюпнул соломинкой и сунул в рот ломтик лайма с края бокала.
- Здесь слишком шумно для разговоров. Идем, потанцуем?
Йоджи заколебался. Танцевать хотелось.
В конце концов, что плохого, если они немного подвигаются, стоя друг напротив друга?
- Ну идем, - сказал он, мысленно добавив: “Надеюсь, я об этом не пожалею”.
Он не пожалел.
Если смотреть, как танцует Шульдих, было просто удовольствием, то участвовать в этом наравне с ним оказалось чистым кайфом. Пришлось постараться, чтобы не ударить лицом в грязь, и не зря: старания были замечены и в полной мере оценены. Сам Йоджи тоже не остался в долгу: пару раз он даже одобрительно присвистнул от полноты чувств. В ответ Шульдих состроил ему глазки и выставил большие пальцы.
Когда жесткое техно сменилось мелодичным поп-роком, вынудив “идейного натурала” покинуть танцпол, он, по правде сказать, едва не загрустил. Но унывать не было времени: вернулись в бар, Шульдих взял по “Отвертке”, и они снова ушли в отрыв - теперь по-другому.
В очередной раз вынырнув из клубного угара, Йоджи осознал, что сидит на тротуаре, прислонившись к стене здания - Шульдих только что рассказал какой-то жутко похабный анекдот, и они ржали до упаду, почти в буквальном смысле. Забытая в руке сигарета прогорела до самого фильтра.
Шульдих, сидевший бок о бок, забрал у него сигарету и размашистым тычком вдавил в асфальт. Потом обернулся к Йоджи; отведя прядь волос с его лица, заправил за ухо и осторожно потянулся навстречу.
Йоджи отдернул голову, гулко приложившись затылком о стену. Шульдих замер и, поморгав, хохотнул.
- Извини. - Он встал и небрежно похлопал себя по заднице, отряхивая штаны. - Ну что... давай ко мне?
Йоджи почувствовал, как кровь приливает к щекам.
- Ладно, - сказал он. - Но я сегодня с машиной, так что поеду на своей.
Они разошлись, каждый в поисках своей машины. Шульдих тронулся первым; Йоджи завелся и тоже вклинился в автомобильный поток, не выпуская из виду его красную Ауди. Город сиял огнями. Капюшон Севен был опущен, ветер трепал волосы и освежал лицо, разгоняя хмель.
Дорога показалась слишком короткой.
Шульдих дожидался на улице под фонарем; вид у него был задумчивый, почти хмурый. Волосы в электрическом свете отливали медью. Увидев его, Йоджи вдруг почему-то вспомнил, что лето кончается, от океана тянет холодом, а с утра пораньше Фудзимия наверняка подкинет работу на выходные.
- Что-то не так? - спросил Шульдих.
Хороший вопрос, мать вашу...
Что с тобой не так, Йоджи? Зачем ты приехал среди ночи в дом к малознакомому парню? Чего ты ждешь от него и почему не лежишь сейчас в постели с какой-нибудь симпатичной цыпочкой?
- Всё нормально. Это ты как будто не в духе.
Шульдих пожал плечами и усмехнулся:
- Трезвею. Надо принять меры.
Открыв дверь коттеджа, он повел Йоджи за собой по тесному короткому коридору, за которым обнаружились кухня и небольшая гостиная. Достал из холодильника бутылку.
- Будешь? Что-то экзотическое, на цветочных лепестках.
Йоджи глянул на этикетку. На ней красовался изящный, похожий на лилию цветок, а рядом - столбик иероглифов, определенно не японских.
- Давай.
- Понятия не имею, из чего это полагается пить, - пробормотал Шульдих, роясь в шкафу. Вытащил пару толстостенных барных стаканов: - Сойдет?
- Вполне, - кивнул Йоджи.
Они поднялись в мансарду. Шульдих устроился на кровати, поставив бутылку и стаканы на тумбочку. Йоджи оседлал единственный стул, подтащив его поближе.
Напиток оказался сладким, с травяной горчинкой и терпкой ноткой спирта. И очень ароматным.
- Если я начну слишком много болтать - беги, - серьезно предупредил Шульдих. - Алкоголь избавляет меня от проблем с общением - иногда до обратной крайности.
- Проблемы с общением? У тебя? - от души удивился Йоджи. - Да ты один из самых легких в общении людей, которые мне встречались! Раздвоения личности у тебя случайно нет?
Шульдих рассмеялся.
- Ты прелесть. Какая же ты прелесть… - Он широко зевнул, прикрывая рот тыльной стороной ладони. - Знаешь, мне сегодня не хочется тебя пороть. Устал, если честно - неделя выдалась та еще… И выпили мы все-таки прилично, а выпивка и ударные девайсы - плохое сочетание.
- Я не… - смятенно запротестовал Йоджи.
- Да брось, - спокойно перебил Шульдих. - Я бы рад представить, что очаровал тебя до потери ориентации, но кого мы обманываем?
- Нет, - глядя в сторону, согласился Йоджи. - Но... - Он отхлебнул из стакана, барахтаясь в собственных сумбурных мыслях, и беспомощно заключил: - Черт.
Шульдих сел на кровати, скрестив ноги.
- Слушай, почему бы тебе… - начал он, но осекся и, помолчав, тоже повторил: - Черт.
Пауза становилась неловкой.
Йоджи одним глотком прикончил остаток своего напитка и поднялся:
- Мне пора.
- Сидеть!
Он машинально плюхнулся обратно на стул. Шульдих вскочил и, зайдя сзади, положил руки ему на плечи. Кисти казались жесткими и цепкими, будто лапы хищной птицы.
- Пойдешь, когда я разрешу. А пока будешь делать, что велю. Ясно?
Йоджи дернулся - больше на пробу, чем из желания вырваться. Под ложечкой заныло: сладко или противно - он и сам не понимал. Шульдих надавил руками, пригвоздив его к месту.
- Отвечай.
Вместо ответа Йоджи только крепче сжал губы. Это было что-то вроде рефлекса: чем больше на него давили - тем отчаянней он сопротивлялся. Просто ничего не мог с собой поделать.
- Нравится молчать? Отлично, сыграем в молчанку. - Шульдих запустил руку ему в волосы, дурашливо растрепал - и вдруг быстрым движением намотал на палец тонкую прядь с затылка. - Издашь хоть звук - проиграл, и тогда десять минут творю с тобой, что угодно. Всё, что захочу.
В первый момент Йоджи едва не вскрикнул: волосы потянуло - с силой и явно рассчитанной медленностью. В носу защипало, комната перед глазами поплыла. Он зажмурился, чувствуя, как под веками саднит - не столько от боли, сколько от какой-то недоуменной обиды.
Никто и никогда не обращался с ним так.
Второй рукой Шульдих по-прежнему придерживал его за плечо. Это даже не захват, высвобождаться из такого по всем правилам - себя не уважать. Рывок за запястье, один меткий удар - и всё кончится.
Совсем всё.
Что ж, может, и к лучшему. Хотя… если так, то куда спешить? Не попробуешь - не узнаешь.
- Ну же, кончай упираться. - Ровный увещевательный тон совершенно не вязался с тем, как хладнокровно и умело Шульдих вздергивал его на ниточках боли. - Ты не со мной борешься, а с собой. Сдавайся, и перейдем к более приятной части.
Йоджи выгнул спину, впился ногтями в ладони, стараясь дышать глубоко и размеренно.
“Ни хрена”.
Шульдих не давал ему притерпеться, всё время меняя пряди. Казалось, затылок выкручивают раскаленными щипцами.
Не то чтобы Йоджи мог похвастаться терпением. Вдобавок у него был не самый высокий болевой порог; зато строптивости и упрямства хоть отбавляй. Он выдержал бы - просто назло - будь у него возможность рассчитать силы. Хоть малейшее представление о том, где предел этой пытки.
Шульдих подцепил нежный подшерсток у самой шеи и резко дернул кверху. Йоджи громко зашипел, невольно вскинув руку к голове. Пальцы, терзавшие его, мгновенно разжались.
- Было?
- Да, - неохотно признал он, разрываясь между досадой и облегчением. - Но так нечестно.
- А кто обещал, что будет честно? - Шульдих достал телефон и, демонстративно держа его повыше, включил таймер. - Раздевайся.
Йоджи слез со стула. Морщась, встряхнул головой, прошелся пятерней по волосам. Вроде все на месте.
Нащупав верхнюю пуговицу рубашки, протолкнул ее в петлю. Не так уж это сложно - раздеваться по приказу, язвительно подумал он. Глядишь, скоро войдет в привычку.
А, к черту...
Он знал, что хорош собой, и никогда не стеснялся женского внимания - не станет тушеваться и перед парнем.
Нарочито неторопливо расстегнув остальные пуговицы, он распахнул полы, повел плечами, так, чтобы шелковая ткань скользнула к локтям…
- Я не говорил тебе устраивать стриптиз, - одернул Шульдих. - Просто сними всё.
Йоджи вспыхнул и, швырнув рубашку на стул, щелкнул пряжкой ремня. За рубашкой последовали джинсы, носки и боксеры.
- Подними руки и сцепи пальцы на затылке.
Он сделал, как велено. Шульдих опять растянулся на кровати, будто в насмешку тоже скрестив руки под головой. Лицо его не выражало ничего, кроме удовольствия - откровенного, бесцеремонного удовольствия человека, которому показывают красивое: пейзаж, картину, кулинарное блюдо.
Йоджи беспокойно переступил с ноги на ногу. Вне всякого сомнения, происходящее было чертовски унизительно: сначала его выдрали за волосы, как напроказившего мальчишку, а теперь выставляют голым напоказ. Лишенным человеческого достоинства, низведенным до положения куклы для трепки - вот как он должен себя ощущать.
Объяснить бы это собственному члену, который почему-то тоже решил, что ситуация его… напрягает.
И сейчас чертов стояк вряд ли спишешь на “чисто физиологическую реакцию”.
- Повернись спиной.
Вариант был немногим лучше: теперь Шульдих получил для обзора его задницу.
Впрочем, за последнюю неделю там вряд ли что-нибудь изменилось.
- Отличное тело, - непринужденно сообщил тот. - Спортом занимаешься? Какие виды?
- Боевые, - расплывчато ответил Йоджи, имея в виду тренировки в додзё. - И силовые, - добавил он, вспомнив, как вчера они с Кеном таскали мешки с землей из фургона на склад.
- А, - сказал Шульдих. - Я догадывался, что ты не такой одуванчик, каким прикидываешься.
- Я не прикидываюсь, - возразил Йоджи. - Это природный шарм.
- Удобно, - хмыкнул Шульдих. - Пчелки, должно быть, так и слетаются.
Йоджи не удержался от смешка. За спиной зашуршало, скрипнуло; потом его обхватили, и чужая ладонь плотно легла на глаза.
- Щекотки боишься?
“Не вздумай меня щекотать!”
Он промолчал. Ничего не поделаешь: проиграл - придется расплачиваться. Никто не обещал, что будет легко.
Он и не хотел, чтобы всегда было легко. Каким бы шалопаем ни считали его даже близкие друзья, в глубине души Йоджи знал: что дается без труда - недорого стоит...
Чего он хотел, это снова быть подхваченным горячей волной. Почувствовать на себе ее волю, ее мимолетную ласку и равнодушную жестокость - чтобы поднимало на гребень и швыряло на камни, а в конце вынесло на берег, измученным, но живым и почти невредимым.
- Когда я спрашиваю - ты отвечаешь, - поторопил Шульдих без гнева, но с нажимом - так опытный учитель призывает к вниманию замечтавшегося школьника.
- Прости, - машинально сказал Йоджи. - Немного…
- Здесь? - Кончики пальцев мягко очертили ребра.
Он вздрогнул и с усилием заставил себя расслабиться.
- Да. И… в подмышках.
Пальцы двинулись вверх, невесомой ощупью изучая впадину подмышки. Это была не щекотка и даже не вполне прикосновение - рука словно бы намечала маршрут: от подмышки к надплечью, вдоль ключицы, к яремной впадине… и вниз, по самой ложбинке, разделяющей грудь пополам. С закрытыми глазами Йоджи скорее угадывал, чем действительно ощущал назойливое порхание, от которого по всему телу начинали бегать мурашки. Ладонь излучала тепло и уверенное властное обещание: почти угрозу, но все-таки не совсем. Всё было “не совсем” - и оттого только сильнее томило и мучило неясным предвкушением. В ушах застучало.
Этот постепенный, аккуратный взлом личных границ напоминал не то смешную и волнующую детскую игру в доктора, не то подготовку к реальной операции - с порцией спиртного в качестве единственного наркоза.
- Тихо, тихо... Дыши ровно, прелесть, а то у тебя сейчас сердце выскочит.
- Кончай меня так называть. - Собственный голос казался далеким и бесцветным, как во сне.
- Потерпишь, - так же отрешенно возразил Шульдих. - Мои десять минут еще не истекли.
Йоджи подумал о том, сколько можно успеть за десять минут. Мысль отозвалась смутной тревогой - будто кто-то внутри безуспешно пытался докричаться о чем-то важном.
Пальцы спустились на живот, покружили вокруг пупка. Йоджи затаил дыхание.
Что он сделает, если (когда?) эта рука доберется до него ниже пояса? Что он почувствует?
Будет ли это больно? Мерзко? Унизительно?
Или…
Пронзительный сигнал таймера разорвал тишину. Обе ладони исчезли разом - но Шульдих молчал, и Йоджи тотчас раскусил, в чем подвох.
Он не тронулся с места, не расцепил рук на затылке.
Повисла пауза. Йоджи не был любителем театра, но пару раз он ходил составить Рану компанию и хорошо запомнил веские мгновения между финальным аккордом спектакля и первыми аплодисментами. Кажется, это и называют “театральной паузой”. Или нет?
Господи, Йоджи, о чем ты?! Тебя только что поимели в мозг и оттоптались по нервам.
И тебе понравилось.
- Можешь одеваться.
Он отмер и начал натягивать одежду. Шульдих плеснул им обоим из бутылки. Выпил залпом, стоя; добавил еще.
- Ну вот… Примерно так.
- Да. - Йоджи поболтал жидкость в стакане и жадно втянул сразу половину. - Я понял.
Шульдих вернулся на кровать, устроился в своей любимой позе - по-турецки.
- Потенциал у тебя есть, - снисходительно похвалил он. - Но его надо уметь раскрыть, а я пока не особенно четко представляю, как с тобой обращаться. - Он задумчиво взъерошил длинную челку и вдруг усмехнулся: - Ты у меня первый такой.
- Какой? - с любопытством спросил Йоджи.
- Не в теме. Да к тому же натурал... - Голос звучал рассеянно и немного скептически, будто Шульдих обдумывал какое-то заманчивое, но сомнительное предприятие. - Хотя чего уж там - разберемся, конечно, - встряхнувшись, бодро заключил он. - Для начала надо бы обсудить твои условия. И советую подумать как следует. Ты соблазнительный. Я могу захотеть… всякого.
Йоджи подумал.
- Ты не пытаешься меня трахнуть.
- Это условие или претензия? - осклабился Шульдих.
Йоджи сделал вид, что собирается бросить в него стулом. Шульдих схватил подушку и показушно прикрыл голову.
- Окей, окей, принято! - Он уронил подушку и похлопал по одеялу рядом с собой: - И, раз уж мы договорились по этому вопросу, может, ты перестанешь держать от меня дистанцию?
Не видя смысла спорить, Йоджи перебрался со стула в изножье кровати. Голова немного кружилась - то ли от обилия выпитого, то ли от избытка впечатлений. Он откинулся на спину, по-прежнему упираясь ногами в пол. Затылок побаливал - или, скорее, напоминал о себе.
- Ничего не имею против боли, но постарайся не оставлять следов на видных местах. Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, чем мы тут… развлекаемся.
- Легко. Я же обещал тебе приватность. Что-нибудь еще?
Йоджи помолчал, уставившись на обшитый деревом потолок мансарды.
- Я не буду стоять перед тобой на коленях, - добавил он, не совсем понимая, откуда взялась эта мысль.
Шульдих склонил голову набок, глядя с выражением, ясно говорившим: “Посмотрим”.
- Ладно. Если сам не захочешь.
Йоджи ответил взглядом, который, как он надеялся, тоже означал “Посмотрим”.
- Это всё? - уточнил Шульдих.
- Это главное. Остальное - на твой выбор. - Йоджи вздохнул, прикинув, сколько еще добираться до дома, и решительно поднялся: - А теперь я… пойду?
Черт, черт! Это не должно было прозвучать как вопрос.
- Хорошо, - ответил Шульдих - и это прозвучало одновременно как согласие и одобрение.
Йоджи ощутил острую потребность в сигарете.
Он уже спустился на пару ступенек, когда его окликнули. Он обернулся. Шульдих подошел ближе, навис над ним, стоя наверху лестницы. Взяв за подбородок, заглянул в лицо:
- Ты точно в порядке? Если что, оставайся у меня - или, хочешь, я тебя отвезу?
- Я в порядке, - с усмешкой кивнул Йоджи. - А ты? Надеюсь, я не доставил тебе… физиологических неудобств?
Шульдих негромко хохотнул.
- Признайся, тебе льстит эта мысль, - вкрадчиво проговорил он, склонившись к самому Йоджиному уху. - О моих возможных… неудобствах.
- Вот еще…
Не то чтобы он попал в точку: Йоджи сам не выносил заведомо бесплодных томлений и не пожелал бы их никому, кроме врагов своих.
Но он привык нравиться - любил нравиться - и если бы человек, открыто предпочитающий мужчин, после двух ночей более чем тесного общения остался к нему равнодушен, это… пожалуй, слегка ударило бы по самолюбию. Как если бы его сочли недостаточно классным. Недостаточно… мужчиной.
Глупо, глупо. У таких ведь, наверно, другие критерии оценки, чем у натуралов. Черт, да парни вообще не должны оценивать друг друга с этой стороны! Но…
Сам-то он находил Шульдиха привлекательным - с любой стороны. Настолько, что, будь тот девушкой…
Он попробовал представить Шульдиха девушкой, и ему стало смешно.
- Нет? Тогда давай по-честному: не трахайся сегодня ни с кем. Ты же любишь, когда честно?
Йоджи изумленно распахнул глаза.
- И не вздумай дрочить. - Шульдих вскинул руки и обезоруживающе улыбнулся: - Я тоже не буду.
- Что, если я ослушаюсь?
- Я тебя накажу.
Йоджи сглотнул, подавив готовое сорваться “как?”.
- Что, если я обману тебя? - спросил он вместо этого.
- Нет, - просто сказал Шульдих.
Йоджи скорчил гримасу и фыркнул - не то досадливо, не то растерянно. Ночь явно грозила стать рекордной по количеству обуревавших его смешанных и противоречивых чувств.
Следовало ответить чем-нибудь бойким - но ничего не приходило на ум, и это само по себе обескураживало. Он махнул рукой и быстро сбежал по ступенькам.

Над крышами занималась заря, но в доме было темно - только из-под двери Оми пробивалась полоска бледного экранного света.
Что ж, у каждого свои… порочные удовольствия.
Йоджи прокрался к себе; скинув шмотки в корзину для белья, влез под душ. Член стоял, как заведенный.
- Уймись, - сказал ему Йоджи. - Мне нельзя с тобой баловаться.
От этой мысли скрутило в паху, а в лицо будто плеснули горячим. Йоджи охнул и тихо выругался сквозь зубы, прислонившись к мокрой кафельной стене.
Твою мать… Он правда собирается позволить кому-то распоряжаться своей интимной жизнью?
Не собирается. Уже позволил.
И, что еще хуже, его безумно тянуло преступить запрет - но не из потребности физической разрядки и не из соображений свободы личности… а чтобы узнать, каким будет наказание.
Он твердо решил сдержаться. Впервые Шульдих чего-то потребовал от него; нарушить первое же требование означало бы показать, что не принимаешь игру. Или не принимаешь ее всерьез.
А Йоджи хотелось играть с Шульдихом. По-настоящему хотелось.
Он быстро обтерся полотенцем и шмыгнул в постель в полной уверенности, что не уснет - но дремота навалилась, стоило только закрыть глаза.
Во сне он шел по полю огромных рыже-красных лилий: они щекотали лепестками его обнаженное тело, опутывали длинными гибкими стеблями, тянули куда-то…
И пахли - пьяно и сладко.

@темы: OTP, Тексты, WK, Инь, ян и немножко везенья

---

Впервые за последние лет пять оплатить дайри-сервисы, чтобы найти у себя одну аватарку, чтобы сохранить ее на комп, чтобы загрузить в инет, чтобы воспользоваться гугл-поиском, чтобы попытаться выяснить, каким способом было осуществлено то, что изображено на чертовой картинке... и в итоге узнать, что это - обложка книги и имеет, по всей вероятности, чисто иллюстративное значение.
Никогда еще термин "достать гланды через жопу" не был так актуален.

@темы: Вот такое хреновое лето...

---

Я, я! Тоже хочу такой флэшмоб))
Сто раз писала, ну да ладно.

Вопросы

1) ОТП плюс ещё несколько любимых пейрингов
2) Пейринг, который ты изначально не воспринимал, но что-то (или кто-то) заставило передумать
3) Пейринг, который тебе никогда не нравился, и скорее всего уже не понравится никогда
4) Пейринг, который ты бы искренне хотел шипперить, но вот просто тупо не можешь и все тут
5) Любимый герой
6) Герой, который необъяснимо бесит
7) Герой, который вроде и не любимый, но лучше всех выражает твои взгляды
8) Любимый фанфик или райтер
9) Редкий пейринг, который, как тебе кажется, шипперишь только ты
10) Любимый хэдканон

Ответы

1) Йоджи х Шульдих, Йоджи/Кен, Кроуфорд/Йоджи (местами и осторожно))
2) Таки ЙоджиШульдихи. Не то что не нравился, а даже в голову не приходил, и вообще я Шульдиха терпеть не могла. Передумала после "Гармоники", если вдруг кто-то еще не в курсе
3) Ая/Кен, извините. Хотя пару фиков с этим пейрингом храню в любимых.
4) Кроуфорд/Шульдих
5) Йоджи. Долго думал Нет, у меня сильное чувство, что я люблю их одинаково, но на вопрос "Кто твой любимый герой" автоматом вылезает "Йоджи". Я думаю, это рефлекс)) Йоджи и Шульдих.
6) Ая-тян, бгг.
7) Нет такого.
8) Много. И даже не все они про ОТР)
9) ОТ5 Ладно, если строго пейринг - то Кроуфорд/Оми (Мамору).
10) Йоджи - латентный бисексуал. И латентный сабмиссив)))

@темы: WK, Флэшмоб

---

Мой плейлист на Простоплеере сегодня достиг девяноста девяти песен.
Никто не хочет подкинуть мне сотую?

@темы: За спрос не бьют в нос, Музыка

---

Conflicted

Обожаю вот это



И там же офигенная, оч горячая сцена в фильме.

Вот эта.

Но без видео оно почему-то торкает еще больше: нежное, бередящее душу вступление, бешеный, всё время нарастающий ритм, и обрыв в конце, и... ааааа

@темы: Пидорги заполонили планету, Восторг, апофигей и опупеоз, Видео, Музыка

---

Пересматриваю "Самурай Чамплу" - с большим, надо сказать, удовольствием. И одной главной мыслью: "О, мой прекрасный..."
И ведь я никогда не любила этих чертовых самураев. Они же, блин, замороженные. По всем признакам мне должен больше нравиться Муген - и, да, Муген охуенный
Но Дзиииннн...



- Многие из наших ищут тебя, чтобы убить.
- Пусть приходят. Я готов.

Чертовы виктимы

@темы: Картинки, Самурай Джин, Моя любовь не сладка, ведь я твоя фанатка

---

Это невероятно тупо, но я ржу уже минут десять.
Думая о Йоджи

22.06.2016 в 06:25

Пишет  Roldo:

— Такой большой мальчик и плачет. Ай-яй-яй, как не стыдно...
— Бармен, отъебись.

Ну и чтобы пост не пропал совсем уж зря, еще шуточка с баша. Потому что это тоже о нем)))

EroticFinger: Где устроиться на такую работу? Хочу быть детективом. Пить виски бутылками и курить сигары в пределах комнаты
CrazyShaman: а как же иногда надевать шляпу и черный или серый плащ? А как же таскаться по барам и подворотням? ))
Minch: для того чтобы получать в морду по подворотням и барам не нужно быть детективом.

@темы: Чисто поржать, WK, Цитата

---

Внезапно зимнее

привет, меня зовут эрика олбрайт, и я графоман
Просто они опять болтали у меня в голове))

Название: Тихая гавань
Пейринг/персонажи: Шульдих/Йоджи + остальные Вайсс
Рейтинг: PG-13
Саммари: Что-то вроде сиквела к В одной темной-темной комнате...
Предупреждения: Обсценная лексика, легкий D/s, искривления канона

Въезд на парковку “Конеко” ему никогда не нравился - слишком узкий и крутой; но подстава в виде несущегося на всех парах цветочного фургона - это уже чересчур. Машину тряхнуло. Громкий хрустящий стук ударил по натянутым нервам.
Шульдих заглушил мотор и матерно выругался.
За-е-бись.
Осталось только чтобы кто-нибудь спросил, как дела.
Фургон тоже остановился. Дверь открылась, водитель в рабочем комбинезоне спрыгнул на асфальт.
- Твою мать, Кен!!! - с чувством проговорил Шульдих, выбираясь из-за руля. - Ты что, спишь на ходу?!
Кен поприветствовал его коротким взмахом руки и встревоженно оглядел обе машины. Бампер Ауди согнуло, фара треснула, но держалась.
- Уф, - с явным облегчением сказал он. - Фургон в порядке.
- Не могу разделить твою радость, - хмуро возразил Шульдих.
- Извини, конечно, - спохватился Кен. - С реакцией совсем хреново: зимняя усталость, всё такое… К тому же нас вчера здорово потрепало - до сих пор не опомнились.
“Потрепало”.
Слово отозвалось болью, жаркой злостью и едкой горечью унижения.
- Витаминов попей, - язвительно посоветовал Шульдих. - Для улучшения мозгового кровообращения. Или потрахайся, что ли - тоже помогает.
- Да ну? По Йоджи и не скажешь, - осклабился Кен.
Шульдих подозрительно сощурился. Как ни странно, временами Кен казался ему самым проницательным из троих.
А может, сам Йоджи был с ним чуть откровенней, чем с остальными.
- Ты бы фильтровал поток своего остроумия, Хидака, пока я тебе кран не перекрыл. При чем тут Йоджи вообще?
Кен кивнул, будто разглядев что-то в его глазах.
- Этот идиот? Всегда при чем. - Он сплюнул под ноги. - Понаприводит в дом всяких пидорасов…
Шульдих сгреб его за ворот комбинезона и подтянул к себе:
- А ты что, гомофоб?
- А ты что, гомосек? - отбрил Кен, стряхнув его руку.
- Заткни пасть, узкоглазый!
- Заткни меня, вонючий расист!
- По морде захотел?!
- Рискни здоровьем! Тебе, я смотрю, уже откуда-то прилетело?
Шульдих оперся задом о покореженый бампер и перевел дух.
- Спасибо, - подумав, сказал он. - Вроде полегчало.
- Обращайся, - ухмыльнулся Кен. - Я и сам взбодрился. Так что, драться не будем?
- Пожалуй, это лишнее, - отказался Шульдих, не без некоторого сожаления.
- Как знаешь. Ну, я поехал. Слушай… - Кен помялся. - Ты только Рану не говори, ладно? Я заплачу за ремонт. И, это… если что, плевать мне на твою ориентацию.
- Замётано, - кивнул Шульдих. - Тогда живи. И, если что - вовсе я не расист.
Он протянул руку. Кен, не привыкший к европейским жестам, помедлил; потом с размаху хлопнул его по ладони и крепко сжал пальцы.

За кассой магазина стоял Оми. Какая-то старушка покупала разнокалиберные цветочные горшки. Еще пара посетителей бродила по залу, рассматривая готовые букеты.
- Немноголюдно у вас, - вполголоса заметил Шульдих, по-свойски впустив себя за прилавок.
Оми пожал плечами, не поднимая головы от кассового аппарата.
- Отлив, - загадочно сказал он. - Видели бы вы вчерашнюю толпу! Месячную выручку сделали. Я вот думаю: купить видеокарту помощнее или взять дополнительный курс английского?
Шульдих со смутным раскаянием припомнил, что вчера было четырнадцатое. А он даже не позвонил Йоджи…
- Что, Омиччи, много шоколадок получил?
Оми покраснел.
- Получил кое-что, - со сдержанной гордостью отозвался он. - Хотя не так много, как Йоджи-кун.
Шульдих скривился.
- Я бы купил видеокарту, - вернулся он к прежней теме. - Но из меня плохой советчик.
- Йоджи-кун сказал то же самое, - кивнул Оми. - Разве я не должен слушаться старших?
- Нет, конечно, - фыркнул Шульдих. - Кто тебе внушил эту чушь? И кстати, где он?
- Ран-сан? - рассеянно переспросил Оми, отсчитывая сдачу. - В подсобке. - Он покосился на Шульдиха и, округлив глаза, поднес руку к щеке: - А это...
- Забей, мелкий, - отмахнулся Шульдих. - Жизнь - боль.

Подсобка выглядела так, будто тут сражались не на жизнь, а на смерть. Пол был усеян обрывками зелени и цветочными лепестками. Полки опустели - не считая пары особо стойких горшков. За широким столом, заваленным свежими цветами, Ран с сосредоточенным видом вязал букеты.
- Привет, - сказал Шульдих.
Ран окинул его взглядом и насмешливо приподнял бровь, но воздержался от комментариев. Шульдих испытал что-то похожее на признательность.
- Где Йоджи?
- В теплице. Пикирует петунии.
- Отпусти его сегодня.
- И речи быть не может, - отрезал Ран. - Кто его заменит - ты? Проваливай, откуда пришел.
Он выбрал ветку орхидеи и безжалостно отщипнул с нее всё лишнее. Добавил несколько мелких белых соцветий и пару листиков зелени. Обернул букет в тонкий шуршащий целлофан и перехватил лентой. Пальцы его двигались с завораживающей ловкостью.
- Погоди, давай обсудим. - Шульдих прокрался на цыпочках между цветочных ошметков и битых черепков и уселся на край стола. - Случается тебе иногда… утратить душевное равновесие?
- Каждый божий день, - сухо подтвердил Ран.
- И что ты делаешь, чтобы никого не убить?
- Читаю. Преимущественно что-нибудь из классики.
“Извращенец”.
Шульдих прикусил язык, по опыту зная, что не вовремя предъявленное мнение может сильно осложнить ситуацию.
- Ну вот, - сказал он так, будто они уже достигли полного взаимопонимания. - А я… предпочитаю более коммуникативные способы расслабляться. Фудзимия, будь человеком. Он мне нужен.
- Мне тоже, - упрямо возразил Ран, обведя глазами творящийся вокруг хаос.
- О, ты навсегда останешься главным в его сердце, - хохотнул Шульдих. - Я не претендую. Дай нам полдня, а потом мы вместе вернемся и сделаем всё, что прикажешь.
Ран скептически прищурился:
- Ты умеешь пикировать?
- Если это то, о чем я подумал… то нет, - признался Шульдих. - Но я способный. Да я, может, вообще на флориста переквалифицируюсь! - добавил он в припадке куража.
- Что, неужели настолько всё плохо? - с интересом спросил Ран.
Шульдих дернул плечом. Постучал каблуком ботинка по ножке стола.
- Всё относительно, - философски заключил он наконец.
- Ну хорошо, - помолчав, сказал Ран. - Часов до двух можете… пообщаться. Но после чтобы были здесь. Оба.
- Есть, сэр!
Шульдих спрыгнул со стола и направился к выходу под прицелом сдержанно-неодобрительного взгляда.
- Сделаешь ему больно - очень пожалеешь, - бесцветно проинформировал Ран вдогонку.
Ого. Похоже, не только Кен тут что-то подозревает.
Шульдих усмехнулся. Потом вздохнул.
- Я знаю, - просто сказал он.

Когда он открыл дверь теплицы, Йоджи стоял вполоборота возле передвижного столика. Светлые волосы были небрежно собраны в хвост, из кармана длинного фартука торчала насадка пульверизатора. Из уголка рта свисала сигарета.
На столике громоздился ящик с рассадой, рядом - пластиковые стаканчики с уже засыпанной туда почвенной смесью. Острой деревянной палочкой Йоджи по одному подцеплял тонкие ростки, опускал в стаканчики и осторожно утрамбовывал затянутыми в перчатки длинными пальцами.
В этот самый момент Шульдих понял: будет иначе - не так, как он задумал. Медленней. Дольше.
Нежнее.
Конечно, он и не собирался давать волю чувствам - хотя, черт, насколько стало бы легче! и Йоджи не возражал бы: зачастую грубость и напор только распаляли его. Но…
Было что-то еще: пьянее власти, слаще всех тех вещей, которые он позволял творить с собой, когда горячий ток крови смывал очерченные разумом границы.
Что-то, без чего всё остальное не имело смысла.
- М? - вопросительно хмыкнул Йоджи, не отрываясь от своего занятия.
- Бросай свои цветочки, принцесса, - сказал Шульдих. - Полетели в мой замок, буду тебя мучить.
- Йес! - Йоджи вскинул голову и нахмурился: - Что у тебя с лицом?
- Издержки профессии, - поморщился Шульдих, машинально тронув скулу.
Йоджи затушил сигарету в стакане с землей и стянул перчатки. На ходу развязывая тесемки фартука, подошел ближе. Лицом к лицу. Так близко, что подайся чуть навстречу - и можно дотянуться губами до его губ.
- Кто-то сыграл с тобой не по правилам? - сочувственно шепнул он. - Ты бы хоть лед приложил, что ли...
Шульдих в очередной раз восхитился интуитивной точностью Йоджиных определений: случившееся было категорически не по правилам. В правильном мире он не мог облажаться. И схлопотать по морде клюшкой для гольфа тоже не мог: виновен или нет - в идеальном мире он всегда был тем, кто, а не тем, кого. Доминант. Альфа. Непревзойденный чемпион жизненной олимпиады.
В идеальном мире у него не было Йоджи. Крутому как кипяток Шульдиху не нужен никакой Йоджи, чтобы смотреть в лицо каждому новому дню.
Хренов лузер этот идеальный Шульдих...
- Я прикладывал, - внезапно севшим голосом проговорил он. - Было хуже.
Йоджи поднял руку и медленно, легко провел кончиками пальцев по его щеке, одним касанием - пусть на секунду - превращая поражение в доблесть, позор в награду, боль в удовольствие... Шульдих едва удержался, чтобы не застонать.
Ох, черт… ну и кто тут мазохист?
- Собирайся, - отдернув голову, резко сказал он.
- Мне переодеться? - ровно поинтересовался Йоджи.
Шульдих прикинул, вдумчиво оглядев его. Светлую рубашку с коротким рукавом он точно не одобрил бы - не окажись под ней плотной водолазки. Джинсы были узкими, но не слишком обтягивающими.
- Сойдет, - решил он. - Жду тебя в машине.

Увидев машину, Йоджи длинно присвистнул.
- Это тоже боевое ранение?
- Типа того, - хохотнул Шульдих. - Садись уже.
Он завел мотор и включил радио. Передавали какую-то джазовую композицию. Шульдих ненавидел джаз: эта музыка напоминала заунывный кошачий вой.
Йоджи достал из кармана куртки нарядно упакованный батончик и зашуршал оберткой.
- Шоколадку хочешь?
“Подарки от твоих девочек? В рот не возьму”, - сварливо подумал Шульдих.
- Кудо, ты же японец, - сказал он, выруливая на шоссе. - Тебе неприлично любить сладости.
- Мгм, - согласился Йоджи, откусив половину батончика. - И фрукты. И порку. И выебистых рыжих гайдзинов. Я нонконформист.
- Долбоеб, - поправил Шульдих.
- Нонконформист, - настойчиво повторил Йоджи. - Это лучше звучит.
“Поедешь со мной в Европу?” - подумал Шульдих.
Сердце тоскливо сжалось, и он промолчал.
- Извини, что не поздравил тебя, - покаялся Йоджи. - У нас вчера был дурдом…
- Ага, - сказал Шульдих. - У нас тоже.
- Праздничное покушение на известного политика? - любопытно спросил Йоджи.
- Типа того, - уклончиво подтвердил Шульдих. - Поэтому сегодня известный политик отменил все встречи, которые мешали ему наслаждаться счастливой послепраздничной мигренью.
- И мистер Кроуфорд так просто отпустил вас по домам? - В голосе Йоджи явственно звучало сомнение.
- Да ему тоже не до нас: сам еле ноги таскает. Ваш благословенный климат и отсутствие отопления вкупе с рабочим стрессом его доконали. Грипп, наверно - а то, может, и чего похуже.
- Повезло, - сказал Йоджи.
- Ага, - без зазрения совести согласился Шульдих.

Дом, выстуженный за двое суток отсутствия, встретил неприветливо. Шульдих пнул ботинки в угол и, повесив пальто на вешалку, устремился наверх. Йоджи молча последовал за ним.
- Раздевайся, - нетерпеливо бросил Шульдих, едва переступив порог мансарды.
За всё время их знакомства Йоджи пытался оспорить этот приказ только однажды - давно, в самом начале.
Он расстегнул рубашку и, поведя плечами, стряхнул ее на пол. Потом стащил водолазку. Снял носки, джинсы и наконец трусы. Выпрямился, улыбаясь самыми уголками губ - настороженно и чуть вызывающе. Одна рука легла на талию, другая свободно повисла вдоль тела.
Шульдих плюхнулся на кровать, следя за ним глазами.
- Фудзимия-сан считает, что я не должен делать тебе больно. Хочешь, чтобы я послушался его?
Йоджи шевельнул бровью, но ни о чем не спросил. Позже он непременно потребует объяснений: любопытство - та главная движущая сила, что заставляет его мир вращаться.
Но не сейчас.
- Нет.
Шульдих подумал о тонкой бамбуковой трости, припрятанной в шкафу до особого случая.
Этот - особый? Или еще рано?
- Руки за голову, - скомандовал он.
Йоджи послушно сцепил пальцы на затылке. Живот у него поджался, кожа на груди собралась пупырышками, соски затвердели от холода. На горле тревожно и волнующе бился пульс.
Вот он, особый случай: сам Йоджи - сам по себе, такой, как есть. Гибкий, выносливый, порывистый. Гедонист до крайней, болезненной степени; доверчивый и безбашенный искатель приключений. Покорный. Ускользающий. Весь - обещание…
Из тех, что не даются кому попало.
Шульдих содрал осточертевший костюм, скинул его на пол, не заботясь о том, что ткань помнется. Вытянув из-под себя одеяло, забрался в постель.
- Иди сюда, - совсем другим тоном сказал он.
Йоджи усмехнулся шире и без возражений нырнул под одеяло. Остывшие простыни казались сырыми. Шульдих повозился, согреваясь и согревая. Откуда-то изнутри поднималась щекотная волна, постепенно прогоняя озноб.
Йоджи положил руку ему на бедро. Ладонь была теплой - даром что Шульдих заставил его постоять голым в ненатопленной комнате.
Очень, очень теплой.
Этого почти хватало.
- И какой план? - помолчав, спросил Йоджи.
- Сначала отсыпаемся до упора. Кто проснется первым, может разбудить другого. Но нежно! А то у меня рефлексы, ты знаешь.
- Знаю, Джеки. А потом?
- О-о-о… - многообещающе протянул Шульдих.
- Отлично, - сказал Йоджи. - Мне нравится.
“Когда-нибудь я тебя трахну, - подумал Шульдих. - И тебе понравится”.
Он смежил веки и мгновенно провалился в долгий, крепкий, исцеляющий печали сон.

К вечеру в новостях сообщили о трагической гибели Оки Такатори.

@темы: OTP, Тексты, WK, Инь, ян и немножко везенья

---

ААААААААА!!!!!

ОУ МАЙ ФАК

@темы: Чисто поржать, Видео

---

Мва-ха-ха

Название: В одной темной-темной комнате...
Пейринг: Шульдих/Йоджи
Рейтинг: NC-18
Спойлеры Предупреждения: ПОРКА, вибратор, мастурбация
Саммари: добрая романтическая история о том, как "встретились однажды садист и мазохист")
Пояснение в картинках, на всякий случай:

трискель, символ БДСМ

а это - мицу томоэ.

Юху-у-у-у!

Впервые Йоджи заметил его на танцполе: лучи прожекторов, скрестившись, выхватили из полумрака длинные яркие волосы и долговязую фигуру. Рыжий давал огня - в движениях были свобода, драйв и идеальное чувство ритма. На секунду Йоджи подумал о том, что, если бы они танцевали вместе…
Впрочем, нормальные парни не танцуют друг с другом.
Рыжий то ли не относил себя к нормальным, то ли просто не заморачивался этим - в партнерах у него тоже был парень: коротко стриженый блондин, весь в цепях и заклепках.
Азуми - кажется, так звали девушку - что-то проговорила, преувеличенно артикулируя в безуспешных попытках перекричать музыку, и Йоджи отвлекся на нее - но через минуту не выдержал и снова посмотрел.
Встретив его взгляд, рыжий вдруг усмехнулся и подмигнул. Йоджи невольно улыбнулся в ответ. Рыжий склонился к своему партнеру и что-то сказал ему на ухо. Оба рассмеялись.

В туалете было шумно и тесно. В воздухе витали пары алкоголя, тягучий аромат травки и еще какой-то кисловато-терпкий запах, об источнике которого Йоджи предпочел не догадываться. Закончив свои дела возле писсуара, он протолкался к раковине - и практически уткнулся носом в затылок рыжему: тот собирал волосы в высокий хвост, зажав в зубах черное колечко резинки. Заметив Йоджи, он улыбнулся и подвинулся, давая место у зеркала.
- Как тебя зовут, прелесть? - спросил он, не выпуская резинку изо рта.
Йоджи подумал, не оскорбиться ли на “прелесть”, но решил не быть занудой. Что поделаешь, если вырос таким красивым...
- Йоджи, - представился он. - А тебя?
- Шульдих.
- Звучное имя.
- Спасибо. Твое тоже ничего - вполне соответствует… экстерьеру. - Рыжий разделил волосы надвое и завязал пряди узлом. На нем была безрукавка из спандекса цвета антрацита, оставлявшая руки открытыми до самых плеч. Под кожей переливались тугие мускулы.
Йоджи обтер ладони бумажным полотенцем и, глянув в зеркало, поправил челку.
- Знаешь, я вообще-то натурал, - сообщил он.
Шульдих перехватил резинку пальцами и осклабился:
- А почему ты решил, что я предлагаю тебе секс?
Йоджи смутился. Нетрадиционно ориентированные парни так часто проявляли к нему интерес, что он научился замечать и в какой-то мере даже привык - но всегда старался пресечь недоразумение в самом начале, чтобы не подавать никому ложных надежд. Может, на этот раз он и вправду поторопился - но в том, как Шульдих смотрел на него, как разговаривал, явно был какой-то… подтекст.
- Нет?
“Тогда что ты мне… предлагаешь?”
Дверь туалета открылась: как обычно в таких местах, желающих войти было заметно больше, чем готовых выйти.
- Эти ублюдки доведут меня до клаустрофобии, - доверительно пожаловался Шульдих, направляясь к выходу. - Извини, потом поговорим.

Йоджи вернулся на танцпол и еще немного оттянулся, но в мозгу свербело неясное беспокойство, мешая сполна отдаться музыке. Он поднялся в бар на втором этаже, где было потише и посвободней, взял пива и подсел за столик к какой-то блондинке. Цыпочка была высший класс. Йоджи слету придумал удачную фразу для начала разговора и уже открыл было рот - но тут за ее спиной возник Шульдих.
Непринужденно улыбаясь, он нагнулся к девушке и что-то шепнул ей. Она с интересом посмотрела на них обоих, переводя взгляд с одного на другого, и, взяв свой напиток, удалилась.
- Зашибись, - сказал Йоджи.
Шульдих сел и, опершись локтями о стол, подался к нему.
- У тебя офигенная задница, - сказал он так, будто они и не прерывали разговор. - Я хочу ее отшлепать.
- Зачем? - глупо спросил Йоджи.
- Нравится. - Шульдих пожал плечами. - Иногда у людей бывают необычные хобби. Мое - пороть красивые задницы.
- В смысле? - подозрительно уточнил Йоджи.
- В прямом, - с ухмылкой заверил Шульдих. - Трахать я их тоже люблю, но, если ты утверждаешь, что натурал… - Он помедлил, окинув Йоджи внимательным, чуть насмешливым взглядом. - ...эту тему можем считать закрытой.
- Отвали, - беззлобно сказал Йоджи. - Иди проспись.
- Обижаешь. - Шульдих закинул ногу на ногу и облокотился о спинку стула. - Если бы мне надо было проспаться, я бы к тебе с такими предложениями не подкатывал. Я трезв и чист, как горная роса - две “Маргариты” не в счет. Безопасность и разумность гарантирую, с тебя - только добрая воля.
Йоджи поводил пальцем по стакану, стирая конденсат, и рассеянно отхлебнул пива.
Он всегда предпочитал девушек постарше и поактивней - некоторые из них намекали на смену ролей, а кое-кто любил и более жесткие развлечения, так что разговоры про “безопасность, разумность и добровольность” не были ему совсем уж в новинку. Йоджи игнорировал намеки, но ничего не имел против шелковых шарфов и подбитых мехом наручников, а одной красавице даже разрешил поиграть со своими сосками - вакуумные помпы, зажимы с цепочкой… было весело. Его всё время пробивало на смех, дурацкие зажимы падали, а Мими - ее звали Мими - сердилась и требовала серьезного отношения к процессу.
Он не мог относиться к этому серьезно. Хотел - да, наверно - но не мог. Возможно, потому, что она была хрупкой куколкой чуть выше полутора метров ростом, и - если уж говорить серьезно - ему ничего не стоило заткнуть ей рот поцелуем, подмять под себя и трахнуть (именно это он в конце концов и сделал, и она нисколько не возражала).
А может, всё дело в том, что в фантазиях, которыми он помогал себе снимать утреннее напряжение, с ним была не девушка.
Вообще-то он и сам не знал, кто это - только чувствовал уверенные прикосновения, от которых становилось жарко и больно - но голос, говоривший “снимай штаны и ложись на живот” определенно не был женским.
- А я что с этого буду иметь? - спросил Йоджи, подпустив в голос сарказма.
- Как насчет… незабываемых впечатлений? - Шульдих перебрался к нему на диван и, устроившись бок о бок, заговорил в самое ухо: - Я умею, поверь. Всыплю так, что сидеть не сможешь. Будешь плакать и просить еще.
Дыхание у него было теплым и щекотным, и слегка отдавало лаймом.
Йоджи едва не поперхнулся, разрываясь между желанием все-таки съездить ему по морде и некстати накатившей истомой.
Что бы ни нашептывало ему извращенное воображение, до сих пор он не искал приключений на известное место. Похоже, приключению надоело ждать, пока он созреет, и оно решило зайти с козырей.
Он отодвинулся и посмотрел на Шульдиха, чувствуя себя так, будто собирается прыгнуть с крыши небоскреба на резинке. Парень был хорош собой (нет, ну объективно-то), самоуверен (возможно, не без основания) и, несмотря ни на что, умудрялся выглядеть брутально (а Йоджи более чем понимал, каких трудов стоит выглядеть брутально, когда у тебя тонкие черты лица и астеническое телосложение).
Если уж кому и дать себя отшлепать…
- И потом, никто же не узнает, - вкрадчиво добавил тот, - только я и ты. Честное садистское.
Сомневаешься - отвечай “нет”. Возвращайся домой, ложись спать, а утром, нежась под одеялом или стоя под душем, остро и безнадежно представляй, как это могло бы быть… но уже не будет, потому что ты сдрейфил, а судьба - рулетка, на которой то самое, заветное число никогда не выпадает дважды.
- Где? - одними губами спросил Йоджи.
- У меня. Я живу один - недалеко, в нескольких кварталах отсюда. Нам никто не помешает.
Сомневаешься - отвечай “да”.

Шульдих припарковал машину возле небольшого, увенчанного покатой крышей коттеджа. Вошел первым и, бросив ключи на полку за дверью, зажег свет. Из холла наверх вела крутая деревянная лестница.
- Туда.
Йоджи разулся и последовал за ним.
Наверху обнаружилась мансарда с одним окном. Под окном стоял массивный деревянный стол, рядом - стул. В алькове, выкрашенном в темное, была широкая кровать с тумбочкой с одной стороны. Шульдих повернул выключатель, под скошенным потолком вспыхнула лампа.
- Ну что, - обернувшись, спросил он, - сразу приступим, или сначала поговорить?
- О чем? - удивился Йоджи. - А… Нет, я не подвергался в детстве физическим наказаниям. Не помню никаких связанных с этим травмирующих эпизодов и не испытываю на данный момент невыносимого внутреннего напряжения.
“А если бы что-то и было, - мысленно добавил он, - вряд ли я стал бы откровенничать с первым встречным”.
- Отлично, - сказал Шульдих. - Терпеть не могу, когда на меня стряхивают своих тараканов - но некоторые без этого просто не могут. Что ж, тогда к делу. Сними брюки и белье.
Йоджи молча уставился на него, упрямо сдвинув брови.
Шульдих досадливо закатил глаза:
- О, ради бога… А ты как думал?
Откровенно говоря, до сих пор Йоджи никак не думал. Если и думал, то явно не головой, а тем самым местом, которое ему сейчас предлагалось оголить.
- Разве нельзя… через одежду? - на всякий случай уточнил он.
- Это профанация, - твердо сказал Шульдих. - Я такой ерундой не занимаюсь.
Решившись, Йоджи дернул молнию. Кожаные брюки протестующе скрипнули. Он стянул их по бедрам и бросил на стул. Снять ультратонкие облегающие боксеры оказалось куда легче - они всё равно почти ничего не скрывали.
После вечера в тесной коже воздух комнаты освежал до мурашек. Йоджи зябко передернулся. Подумав, снял остальное - в укороченном топе и носках он почему-то чувствовал себя особенно глупо.
Пока он раздевался, Шульдих, присев на кровать, деловито рылся в тумбочке. Наконец подошел, держа на ладони изрядно потраченный рулон черного винилового скотча.
Скажи он сейчас что-нибудь насмешливое, что-нибудь… не то - или хотя бы посмотри не так - Йоджи схватил бы одежду и ринулся прочь, проклиная себя за легкомыслие. Но в лице Шульдиха не дрогнул ни единый мускул.
- Давай руки.
Йоджи сглотнул.
- Это тоже обязательно?
- Тебя обычно не фиксируют? Или проблема в том, что я кажусь тебе опасным?
Нет, Шульдих не казался ему опасным. Скорее, непонятным: до сих пор Йоджи не задумывался, какое удовольствие в том, чтобы причинять людям боль.
Впрочем, кто он такой, чтобы судить других - с его-то собственными странными наклонностями?
- Я могу постоять за себя, - сказал он, протянув руки.
- Связанный? - поддразнил Шульдих.
Йоджи подумал, не просветить ли его насчет приемов, позволяющих обходиться без рук - но смолчал. Это не относилось к делу. Он пришел сюда по своей воле и не имел намерения сопротивляться.
Он здесь, потому что хочет этого.
От самого осознания пробирало дрожью, как от слабых разрядов электрического тока, пропущенного сквозь тело.
Ему не впервой было обнажаться при посторонних: в тесной раздевалке додзё не оставалось места приватности. А уж о телесной неприкосновенности и речи не шло - пару раз Йоджи даже случилось отхватить палкой от тренера за недостаток усердия. Он не придавал этому большого значения, считая неизбежной частью тренировок.
Но сейчас всё было иначе.
- Я оставлю тебе пространство для маневра. - Шульдих обмотал ему запястья по отдельности, соединив на небольшом расстоянии одно от другого - путы получились прочными, но не строгими. Потом заставил нагнуться над столом и плотно завязал глаза, сделав несколько витков скотчем вокруг головы.
В темноте дробный стук сердца звучал особенно громко. Вместе с тем приготовления странным образом успокаивали: Шульдих вел себя как человек, который знает, что делает.
- Расскажи, что ты предпочитаешь. Посильнее, полегче? Какие девайсы?
- Без понятия, - честно сказал Йоджи.
- Тебя что, никогда не пороли? - озадаченно спросил Шульдих.
- Нет.
- Погоди-ка… ты, может, вообще не в теме? А это? - Шульдих дернул его за цепочку, на которой болтался кулон с изображением трех закрученных спиралью запятых.
- Мицу томоэ. Талисман, типа того... - объяснил Йоджи. - На удачу.
- На удачу? - хохотнув, повторил Шульдих. - Чертовы культурные различия... А чего сразу-то не сказал?
“Не помню чтобы ты спрашивал”.
- Стоп, не отвечай: ненавижу, когда мне указывают на ошибки. И потом, если бы я действительно ошибся - тебя бы здесь не было, м?
Йоджи решил считать вопрос риторическим. Сколько раз еще он должен подтвердить согласие?
- Ладно, что уж теперь, - сказал Шульдих. - Значит, повезло. Устрою тебе… тест-драйв.
Чужие руки невесомо коснулись ягодиц. Йоджи вздрогнул. Шульдих слегка надавил ему на поясницу, потянул за плечо, мягко пнул по щиколоткам, словно инструктор в тренажерном зале.
- Стой так. Для начала хорошенько разогрею тебя ладонью. Потом дам попробовать флоггер, а напоследок высеку хлыстом. Как тебе такая программа?
- Звучит неплохо, - с нервным смешком отозвался Йоджи.
- Расслабься. - Шульдих потрепал его между лопатками - там, где “кошачье место”. - Всё будет супер, вот увидишь.
Ладонь вернулась на ягодицы, стиснула сначала одну, потом другую, крепко, основательно растерла по кругу.
- Ты что творишь? - обеспокоенно спросил Йоджи.
- Разминаю мышцы.
- А по-моему, лапаешь меня за задницу.
- А по-моему, мне лучше знать. - Рука на секунду исчезла и, тут же вернувшись, обожгла коротким жалящим ударом.
Йоджи дернулся, шумно выдохнув сквозь зубы. Под ложечкой защекотало.
Следующий удар пришелся отдельно по правой половинке зада, третий - по левой. Четвертый - точно по центру.
Это было… громко. Больно.
Горячо.
Йоджи смятенно почувствовал, что у него встает. Он поерзал и теснее сомкнул ноги, но в такой позе толку от этого было не много.
- Не парься. Чисто физиологическая реакция, - успокоил Шульдих. - Это же одна из самых мощных эрогенных зон - только вы, идейные натуралы, и слышать не хотите обо всех ее возможностях. Жалкие лузеры. Можно подумать, у вас член отсохнет, если...
- У тебя что-то личное? - процедил Йоджи, смутно задетый тем, что его причислили к “идейным”. - Мы не договаривались обсуждать мои эрогенные зоны.
- Прости, - сказал Шульдих, сопроводив извинение очередным увесистым шлепком.
Твердая ладонь принялась методично обрабатывать задницу по всей поверхности, то спускаясь к ляжкам, то опять поднимаясь выше. В перерывах Шульдих касался его кончиками пальцев, будто рисуя узоры на горячем песке - а потом снова охаживал звонкими, хлесткими, безжалостными ударами. Йоджи терпел, кусая губы, когда становилось совсем невмоготу.
“Ты этого хотел, идиот, - сказал он себе. - Ну что, доволен?”
Стояк сняло в буквальном смысле “как рукой”, но лихорадочное возбуждение никуда не делось.
Он представлял это десятки, сотни раз - резкий, до неприличия сочный звук, мгновенный ожог. Всё оказалось не так. Не совсем так - и все-таки…
Словно бы ему наконец почесали там, где зудело черт знает сколько времени - почесали не осторожными вежливыми прикосновениями, а сильно, грубо, до крови…
Так, как надо.
Постепенно шлепки становились реже и тише, и наконец перешли в медленные утешающие поглаживания. Йоджи без особого труда подавил мысль, что Шульдих опять лапает его: теперь, по контрасту, было даже приятно.
- Как ты?
Йоджи потерся щекой о плечо. Лицо горело, ягодицы пекло, в ушах толчками шумела кровь.
- Нормально.
- Молодец. Воды хочешь?
Раздались шаги, шипение откручиваемой пробки, в губы ткнулось горлышко бутылки. Йоджи сделал несколько жадных глотков, проливая воду на подбородок. Шульдих убрал бутылку, мимоходом откинув ему волосы со лба.
Передышка оказалась недолгой. По бедрам мазнуло чем-то похожим на большую кисточку или сложенную в несколько раз веревку.
- Флоггер, - пояснил Шульдих. - Чистая кожа, двенадцать полос.
Примерившись, он несколько раз вытянул Йоджи вдоль ягодиц, жгуче, но терпимо.
“Давай, - азартно подумал Йоджи. - Покажи, на что ты способен”.
Докажи, что я не ошибся, выбрав тебя.
Он прикусил язык, понимая, что главное испытание - впереди. И что будет нелегко. Но он выдержит - хотя бы затем, чтобы не дать Шульдиху повод сказать “Это всё, на что ты способен?”
Удар ошпарил кипятком, двенадцать полос горячими иглами впились в тело. Йоджи сухо всхлипнул, поджав ногу, как девчонка, захваченная страстным поцелуем.
- Стой смирно, - одернул Шульдих. - Или мне придется поставить тебя в распорку. И расслабься, черт побери - ты делаешь себе хуже, когда зажимаешься.
Йоджи налег грудью на стол, ухватился руками за край - так, что деревянная кромка впилась в ладони - и усилием воли заставил себя расслабить всё остальное.
Раскрыться. Довериться. Принять происходящее, не разумом - телом, без объяснений и оправданий. Всё равно что нырнуть в холодную воду или прыгнуть с высоты: поначалу трудно, но оно того стоит.
- Кричи, здесь никто не услышит.
Прозвучало не очень-то ободряюще, но Йоджи не замедлил воспользоваться советом, мимолетно удивившись, что до сих пор не позволял себе этой слабости. Иногда нужно поступиться самолюбием, чтобы сохранить достоинство.
Да и не так уж громко он кричал - скорей, выдыхал со звуком, как на тренировках, выплескивая напряжение. Сосредоточившись на собственных телесных реакциях, он перестал волноваться. Мысли замерли, даже надоедливый внутренний голос наконец-то заткнулся - остались только боль и дивное спокойствие. Размеренные неторопливые удары задавали ритм - почти умиротворяющий, если бы не ощущение, будто задницу поджаривают на раскаленной сковороде.
Он выдержит. Ему всегда нравились эти моменты яркого, чувственного осознания себя - на танцполе, в постели, на татами. Моменты, когда настоящий партнер или противник - не человек, а стихия, когда отдаешься ей, исподволь подчиняя себе...
Боль - тоже стихия. А значит, ее тоже можно приручить.
Флоггер со стуком упал на стол, напоследок задев Йоджи по боку длинным хвостом.
- Как ты?
- Нормально. - Он уронил голову, коснувшись лбом прохладной гладкости виниловой ленты. Дышалось часто и тяжело.
- А ты стойкий, - одобрительно заметил Шульдих. - Люблю таких… нагибать.
Он помял Йоджи плечи, скользнул руками по спине, от лопаток до поясницы - а потом обратно, мягко надавливая запястьями и локтями. Руки были голые - наверно, именно это давало прикосновениям особую интимность, которая почему-то не казалась ни угрожающей, ни унизительной.
- Готов к главному раунду? Сейчас будет по-настоящему больно.
- То есть до сих пор было не по-настоящему? - изумленно переспросил Йоджи.
- До сих пор я с тобой в “ладушки” играл, - ровно сказал Шульдих. - Больше щадить не стану.
- Я думал, я тебе нравлюсь, - не удержался Йоджи. Адреналин туманил голову, кровь бурлила пузырьками игристого вина.
- Именно поэтому. - Послышался тихий бархатистый смешок. - Впрочем, могу немного… подсластить.
С минуту звучали шаги и шорохи, а затем под руку сунули что-то твердое, гладкое и плавно изогнутое.
- Стимулятор простаты, - объяснил Шульдих, не дожидаясь вопроса. - Медицинский силикон, три режима вибрации, дистанционное управление, зарядка от… короче, прикольная штука. Что скажешь?
“Нет”, - подумал Йоджи.
“Нет” было опасным словом. Любое “нет” означало фол в этой увлекательной игре (с Шульдихом? с собой?), смысл которой - не вылететь раньше времени. Продержаться до финального свистка.
Узнать, как далеко может завести собственное “да”.
В конце концов, чего ему бояться? Он уже перешел черту, когда согласился раздеться. Позволил связать себе руки. Позволил прикоснуться к себе.
А что, если…
“Вот тогда я скажу “нет”, - мысленно пообещал Йоджи. - У каждого есть границы, так?”
Главное - помнить свои.
- Ладно.
Раздался шелест, в котором он безошибочно опознал звук вскрываемой упаковки презерватива. Жесткие пальцы легко и как-то даже деликатно раздвинули ягодицы.
- Расслабься, - с тихой настойчивостью повторил Шульдих, будто уговаривая ребенка или животное. - Вот так, умница, детка, хороший мальчик...
Последние лет пятнадцать Йоджи никому не позволял обращаться к себе в подобном тоне.
Справедливости ради, никто и не пытался.
Вторжение было медленным, и влажным, и растягивающим. Так… странно. Не то чтобы неприятно, но… и не хорошо.
Тепло чужой ладони исчезло. Что-то остро и упруго свистнуло в воздухе - раз, другой... Йоджи беспокойно повел плечами. По спине прокатился озноб - не столько от страха, сколько от какого-то томительного предвкушения.
- Считай, - сказал Шульдих. - До тридцати.
Кожу полоснуло, будто ножом, и от этого места по всему телу разлился огонь. Дыхание перехватило, на глаза навернулись слезы.
- Один. Ч-черт...
Шульдих выждал, дав ему время распробовать ощущение, а потом хлестнул опять.
- Два… - Йоджи переступил на месте, выгнулся, привстав на цыпочки в попытке уйти от огненной волны - но она настигла, окатила с ног до головы. - А-ах-х…
На счет “три” Шульдих включил вибратор. Йоджи бегло подумал, как, наверное, глупо он выглядит - без штанов, с вибратором в полыхающей заднице - и бегло отметил, как мало его это волнует.
- Четыре… Пять… Ш-ш-шесть...
Странное внутри нарастало, щекотало и давило, особенно в одном месте, где, казалось, сплелись все самые чувствительные нервы - и по ним, как по проводам, отдавалось в пах, разливаясь жаром и знакомой вязкой тяжестью.
- Восемь… Девять...
Боль не ушла и даже не отступила, но теперь каждый удар словно подстегивал затеплившийся внутри огонек удовольствия; каждый взмах хлыста подталкивал качели, уносившие выше и выше - до истомы и головокружения.
- Десять… - Он громко выдохнул, подобрался, как для полета - усилие и легкость одновременно - и...
...разочарованно застонал, сбитый с толку внезапной паузой. Что это, почему? Он не просил передышки!
- Еще…
- Сейчас, прелесть. Потерпи немного.
Запястья тронуло чем-то холодным, виниловые путы ослабели - должно быть, их просто разрезали - но Йоджи безотчетно продолжал цепляться за столешницу. Шульдих накрыл одну его руку своей и, переплетя пальцы, повел туда, где опять стояло, и пульсировало, и отчаянно просило ласки.
Первое же прикосновение шарахнуло так, что под опущенными веками поплыли цветные пятна. Йоджи прошелся рукой вдоль ствола, обвел кончиком пальца головку, стиснул в ладони мошонку - как он привык, как ему всегда нравилось…
- Осторожней, - сказал Шульдих откуда-то из темноты. - Я не хочу попасть тебе по пальцам.
Йоджи послушно вернул руку на член. Зад обожгло новым ударом.
- Одиннадцать...
И еще раз.
- Двенадцать… А! Тринадцать...
Теперь удары посыпались один за другим, почти беспрерывно - он едва успевал отсчитывать:
- Девятнадцать… Двадцать… Двадцать один...
Волны накатывали - густые, тяжелые, неотвратимые - он купался в них, тонул, больше не стараясь убежать. Единственное, что еще держало на поверхности - необходимость счета, звук собственного голоса:
- Двадцать семь… Двадцать восемь… Двадцать девять...
Он кончил на тридцатом. Оргазм был потрясающим: мощным и полным - из тех, что проживаешь всем телом, всей душой, всем, что в тебе есть, и, уцелев в этом взрыве, остаешься слабым и голым, но чистым и… настоящим.
- Идеально, - сказал Шульдих, поглаживая его по волосам. - Ты просто чудо…
Йоджи едва сумел не расплакаться от усталости, благодарности и облегчения.
В этот момент он чувствовал себя любимым.

Шульдих освободил его от вибратора и снял повязку с глаз. Обняв за талию, помог встать и подтолкнул к кровати:
- На живот.
Йоджи подчинился, не раздумывая.
Глаза слипались. Задницу холодило и пощипывало - Шульдих чем-то мазал ему ягодицы.
- Чистая работа, - удовлетворенно заметил тот, укрывая его простыней. - Крови нет, через пару дней будешь как новенький. А теперь спи.
Йоджи уснул, как по команде.


***
Проснувшись, он не сразу сообразил, где находится. Судя по солнцу, лупившему в окно мансарды, было уже довольно поздно.
Он перевернулся на спину и, охнув, страдальчески поморщился.
- Саднит?
Шульдих лежал на другой половине кровати, скрестив руки под головой. На нем была свободная шелковая пижама - черная: похоже, черный был его цветом “по умолчанию”.
- Обычно я сплю голым, - сообщил он, поймав взгляд Йоджи. - Но у меня есть представление о гостеприимстве и этой, как ее… тактичности. И нет, я не воспользовался твоим сном - ни в малейшей степени.
- Ты всегда отвечаешь раньше, чем тебя спросят?
- Только когда хочу произвести впечатление. - Он щедро улыбнулся и упругим рассчитанным движением вскочил на ноги. - Лежи, я сейчас.
Босые пятки застучали по лестнице. Йоджи подоткнул подушку под спину и устроился полусидя.
Шульдих вернулся с тарелкой, на которой переливалась нежно-изумрудным большая гроздь спелого винограда. Водрузив ее посередине кровати, уселся по-турецки.
- Будем завтракать, как древние римляне. Жаль, вина нет. - Он отщипнул виноградину и, зажав кончиками пальцев, поднес ко рту Йоджи. - Ну и чем же ты занимаешься? В смысле, по жизни?
Йоджи машинально разомкнул губы - и запоздало одернул себя: “Очнись, мать твою! Этот парень кормит тебя с рук!”
Ягода лопнула на зубах, пролившись восхитительной освежающей сладостью. Ладно… не выплевывать же теперь.
- Работаю с друзьями, - слегка невнятно проговорил он. - У нас цветочный магазин.
- Так ты флори-и-ист? - насмешливо протянул Шульдих. - Очаровательно…
- У некоторых бывают странные хобби, - холодно заметил Йоджи. - А у некоторых - интересные профессии.
- Без обид. - Шульдих примирительно вскинул ладони. - Держался ты молодцом. Должно быть, флористы - не такие неженки, как мне почему-то казалось.
Йоджи кивнул в знак того, что извинение принято.
- А ты чем занимаешься?
- Представь себе, тоже работаю с друзьями. Только у нас - охранное агентство.
- И что же ты охраняешь?
- Всяких важных шишек, - небрежно сказал Шульдих. - Я телохранитель.
- Ого. - Йоджи покосился на его предплечья под сбившимися к локтям рукавами пижамы. Вспомнил игру мускулов на литых бицепсах. И вдруг густо покраснел, подумав о том, что делали эти руки с его телом.
- В целом я догадываюсь, о чем ты... - Шульдих внимательно смотрел на него, склонив голову набок. - А все-таки хотелось бы мне знать точный ход твоих мыслей.
- Как жаль, что ты не умеешь их читать, - едко отозвался Йоджи.
- У меня много других умений. - Шульдих усмехнулся, продолжая скармливать ему виноград.
- Я могу есть сам, - с нажимом сказал Йоджи.
- Конечно, - невозмутимо согласился Шульдих. - Кто бы сомневался.
Очередная ягода назойливо ткнулась в самую середину рта. Спорить не хотелось, но и спустить такое было нельзя. Не придумав ничего умнее, Йоджи всосал ее вместе с кончиками пальцев и прихватил их зубами для острастки.
Шульдих порывисто выдохнул, прикрыв глаза.
- Ты нарываешься, - тихо и очень серьезно предупредил он.
- На новую порку? Да на мне и так живого места не осталось! - пожаловался Йоджи.
- Нет. Вот на это. - Шульдих подался вперед и, положив руку ему на затылок, прижался губами к губам.
На секунду Йоджи растерялся. Он не задумался бы отразить нападение, но этот поцелуй ничуть не был агрессивным - скорее, осторожным, нежным и… сладким?
Ах да, конечно. Виноград.
Он зажмурился, замер, сосредоточившись на том, чтобы не отвечать. Шульдих отстранился и, вложив ему в рот еще одну виноградину, мягко захлопнул челюсть.
- Придурок. - Йоджи поднялся с кровати, завернувшись в простыню. - Где у тебя душ?

Закрыв дверь ванной, он встал перед зеркалом. Волосы были растрепаны, искусанные губы припухли, как после особенно бурного свидания.
Он повернулся спиной и, уронив простыню, глянул через плечо. На заднице складывались в причудливый узор ярко-розовые полосы разной длины и направленности. Он провел по ним пальцами: на ощупь следы казались теплыми и немного рельефными.
“Никто не узнает, - подумал Йоджи. - Только я… и ты”.
Мысль почему-то вызвала улыбку.
Он принял душ и, обмотав бедра полотенцем, вернулся в комнату. Шульдих по-прежнему валялся на кровати, лениво ощипывая виноградную кисть.
- Отвернись, - сказал Йоджи.
- Тебе не кажется, что это уже лишнее? - возразил Шульдих. - После вчерашнего-то...
- Нет, - отрезал Йоджи. - Вчерашнее было вчера.
Шульдих пожал плечами и, сев на постели, покладисто отвернулся к стене.
Йоджи надел боксеры, зашипев, когда ткань туго обтянула изодранные ягодицы. Скованно наклонившись, подцепил со стула узкие кожаные брюки.
- Даже не думай, - не оглядываясь, предупредил Шульдих. - Ты же понимаешь разницу между мазохизмом и издевательством над собой? Погоди-ка...
Он слез с кровати; порывшись во встроенном шкафу, достал просторные карго из мягкого хлопка и чистую майку. Йоджи с благодарностью принял и то, и другое - размер подошел в точности.
- Теперь ты просто обязан вернуться, - сказал Шульдих, довольно оглядев его. - Эти штаны мне нравятся, я хотел бы получить их обратно.
- Дай мне свой номер, - кивнул Йоджи. - Я могу завезти их хоть завтра.
Шульдих с сожалением прицокнул языком:
- Рановато. Нет, я-то готов и завтра, но такую роскошную задницу надо бы поберечь. Как насчет… через неделю?
Йоджи выпрямился и, вскинув голову, в упор посмотрел на него:
- С чего ты взял, что я захочу повторить?
Шульдих повел бровью и рассеянно заправил за ухо рыжую прядь:
- Нет?
Йоджи помолчал, задумчиво жуя губу. Потом вдруг усмехнулся:
- Я этого не говорил.
- Супер, - просиял Шульдих. - Отвезти тебя?
- Не надо, - отказался Йоджи. - Сам доберусь.
- Да брось, - сказал Шульдих. - Расстанемся где-нибудь в подворотне - никто не увидит, с кем ты провел ночь. И уж подавно не догадается, как ты ее провел... главное, постарайся лишний раз не присаживаться.
Йоджи показал ему средний палец.
- Подумаешь, напугал, - фыркнул Шульдих. - Я, может, только за.

- Здесь притормози, - сказал Йоджи.
Шульдих остановил машину и, откинувшись на сиденье, посмотрел на него:
- Ну… До встречи?
- Ага. - Йоджи взялся за ручку двери. - Созвонимся.
Шульдих придержал его за плечо:
- Как натуралы относятся к поцелуям в щечку?
- Нормально, - сдержанно сказал Йоджи.
Шульдих придвинулся и, растрепав ему челку, целомудренно коснулся губами щеки.
- Спасибо, - шепнул он. - Всё было… потрясающе.
“Не то слово”, - подумал Йоджи, но вслух только неопределенно хмыкнул.
Машина отъехала. Йоджи постоял, глядя в безоблачное летнее небо. В голове было пусто, на сердце - легко и чуть знобко, как после первого секса.
Он чувствовал себя гораздо опытней, чем еще сутки назад. Может, даже немножко умнее - хотя порыв довериться незнакомому парню вряд ли назовешь благоразумным. Но отчего-то он хотел доверять Шульдиху, и до сих пор ему не пришлось пожалеть об этом. Шульдих обещал “незабываемые впечатления” - и обещание он выполнил. На все сто.
Йоджи сунул руки в карманы чужих штанов и, тихонько насвистывая что-то из Уитни Хьюстон, зашагал к дверям “Конеко”.

@темы: OTP, Тексты, WK, Инь, ян и немножко везенья

---

Insomnia

Время от времени меня накрывает новым обсешном
Эта песня - наверно, самое лучшее, что я почерпнула из HTGAWM.
Конечно, я думаю про ОТР))



Calm me down with your caress
I'll get off while I watch you undress
Maybe the sex will help me to forget
A precious, transient schizophrenic bliss

Oh, my god, you're beautiful
Why do you stay with this neurotic fool?

I've lost control, please save me from myself

P.S. Кто - а главное, зачем - делает эти ужасные, кривые, абсолютно неправильные переводы песен? И почему этим не занимаются те, кто умеет?

@темы: Восторг, апофигей и опупеоз, Музыка